====== Часть 1 ======
Моей главной ошибкой было считать, что у меня ещё масса времени. И не спешить. То есть нет, я спешил. Спешил добиться доверия ЦРУ, спешил освоить Церебро, спешил искать новых мутантов, спешил тренировать их. Иногда чертовски спешил, выжимая их до предела возможностей. Словно боялся, что у меня всё это вот-вот отнимут.
Ты был единственным, с кем я предпочитал не спешить. С первого соприкосновения наших сознаний меня не оставляло странное ощущение — я вдруг почувствовал себя невероятно... полным. Мы были очень разные, в тебе было с лихвой, с избытком того, что было совершенно несвойственно мне, и до этого момента я даже не подозревал, что мне это нужно. Ты дополнял меня. Твоя целеустремлённость, твоя воля, даже твоя злость недостающими кусочками мозаики стали на свои места в моём сознании. И я почувствовал, что теперь могу всё.
Не представляю, каким чудом я убедил тебя остаться, но тогда это казалось мне главным. Я быстро привык ощущать тебя рядом, все время касаясь краем сознания. Это не казалось мне чем-то неправильным, хотя ни с кем другим раньше я не позволял себе подобного, всегда считая, что при моём даре тактичность должна быть на первом месте. Возможно именно твоя бестактность, тоже нашедшая во мне место, и снимала благополучно вопрос о неправильности всего этого. Ты-то всегда пользовался силой без стеснения или лишних сомнений.
Мы учили других и учились друг у друга. Искали границы своих способностей, искали границы себя. Моя сила помогала мне подбирать ключи к способностям других, но с тобой всё было иначе.
— Я всегда считал, что сила лежит в точке между гневом и умиротворением, — я бессовестно врал в этом «всегда», так как до тебя я даже не знал, какую силу способен давать гнев. И уж тем более мне не пришло бы в голову искать какие-то там точки между столь разными эмоциями .
Я получил разрешение влезть в твою голову ещё глубже. Я хотел дать тебе то же, что ты давал мне. Недостающие кусочки мозаики. То, чего ты был когда-то лишён.
Когда тарелка сдвинулась, повинуясь движению твоей руки, когда ты нашёл эту грань, когда почувствовал эту невероятную и почти безграничную силу, я переживал это вместе с тобой. Сцепленные до невозможной близости в одно сознание, мы плакали и смеялись от осознания бесконечности и бескрайности наших возможностей. Я не сказал тогда, не желая отвлекать тебя от момента триумфа, но то, что ты нашёл, что мы нашли, открыло суть не только твоей силы.
Я учился управлять своей силой с детских лет, учился контролировать её. Ставил блоки, отсекая чужие мысли и эмоции, протягивал невидимые струны к чужим сознаниям, связывал её, сдерживал, подчинял, и вот такой, скованной сотней запретов, она служила мне. В тот день моя сила послушным псом легла мне под ноги. Острая, словно нож, и лёгкая, как касание воздуха, повинующаяся только тени мысли. Безграничная... Я никогда не задумывался, какая огромная часть моих способностей уходит на то, чтобы сдерживать самих себя. Но ты показал мне это, ты нашел её для нас, точку между гневом и умиротворённостью, между мной и тобой — пик силы.
Мы много времени проводили вместе, мы вдвоём и только вдвоём выезжали на встречи с новыми мутантами. Убеждали, интриговали, вели за собой. Я всегда считал, что уж что-что, а убеждать я умею. Но рядом с тобой я понимал, как бессмысленно много хожу вокруг да около, излишне мягко, излишне осторожно... Ты врывался к ним с неотвратимостью урагана, завораживал своей силой, той лёгкостью и небрежностью, с которыми ты ей пользовался. Не стесняясь бросал в них возможностями, тянул за собой. Не только к металлам относился твой магнетизм, о нет. Ты обладал огромным магнетизмом к людям, ты вселял азарт во всех вокруг себя.
В том числе и в меня. Я тянулся к тебе всё ближе, мне всё чаще хотелось сократить расстояние между нами — коснуться, хлопнуть по плечу, взять за руку, обнять. Я объяснял это для себя той близостью и дополняемостью наших сознаний. Я следил за своими порывами, мне казалось, что они не всегда кстати. Я ловил себя, останавливал, сдерживался. Не хотел показаться навязчивым, боялся быть неправильно понятым... как я тогда считал. Смешно, ведь моя телепатия крепла и оттачивалась день ото дня, а уж тебя я чувствовал лучше, чем кого-либо. И подобное опасение было абсурдным, не более чем отговоркой. Я не мог быть не понятым. Я бы в ту же секунду почувствовал, если бы ты счёл то, что я делаю, навязчивым, или неправильным, или раздражающим. Я всегда мог отступить раньше, чем ты бы сам осознал, что что-то не так. Почему же нет?
Да просто не в тебе я был не уверен тогда, а только в себе. Сам не мог толком понять, чего хочу. Сам боялся взглянуть открыто. Я предпочёл разобраться в себе и не торопить события. Ты был единственным, с кем я предпочёл не спешить. Ведь у нас впереди была масса времени. У меня могли отобрать Церебро, от меня могли отвернуться ученики. Но разве хоть что-то в мире могло разорвать наше «вместе»?
Какой я был дурак.
Когда ты доходишь до центра подлодки, и я теряю с тобой телепатическую связь, это пугает. Но где-то на грани сознания я ещё ощущаю тебя и знаю, что всё в порядке, потому что ты стремишься восстановить её так же, как и я. Но в то мгновение, когда шлем опускается на твою голову, из меня словно выдёргивают какой-то внутренний стержень. Ноги отказываются держать, в груди поднимается паника. Что ты делаешь? Почему? Эрик!.. Вернись. Что угодно, только вернись. Сходя с ума от липкого страха, согласный почти на всё, только чтобы убедить тебя, что нет никакой нужды в этой дурацкой железке, я позволяю тебе убить Шоу. Нет смысла врать, что выхода не было, и если бы я отпустил его, он бы просто убил тебя.
Ложь — я контролировал не только его тело, но и силу. Огромную, к слову, силу, достаточно было крохи, чтобы ты не смог причинить ему вреда. Как и он тебе. Но я даю тебе его убить.
Чёрт возьми, скажу прямо — я убиваю его вместе с тобой. Держу, не давая пошевелиться или применить силу, пока ты вгоняешь монету в его лоб. Это адски больно, и в какой-то момент мне кажется, что я умру там вместе с ним. Но наконец его сознание гаснет, и меня отбрасывает обратно в моё тело, оглушённого, но наивно надеющегося, что это всё. Ты же получил, что хотел? Ты доволен? Ты… вернёшься?
Но это, оказывается, далеко не всё. Ты бросаешь его тело к нашим ногам, небрежно и напоказ швыряешься силой, эффектно левитируешь. Громко и убедительно говоришь своими губами чужие слова. Я едва стою на ногах после пережитого, мысли путаются в голове, и я с трудом понимаю, о чём ты. Какое оружие, какие пушки, мы же победили, остановили всё это, да сними же ты, наконец, этот дурацкий шлем!
Лишь когда ты предлагаешь мне посмотреть самому, до меня наконец доходит, о чём ты. Я касаюсь виска и чувствую… как все глаза устремлены на берег. Со страхом, отвращением, ненавистью. В полной готовности к удару. Киваю Мойре, хотя отлично понимаю, что это бесполезно. Они не услышат, не захотят уже услышать. Какой нелепый конец.
Когда ракеты неспешно зависают одна за другой в каких-то десятках метров от нас, на мгновение я вновь испытываю восторг от осознания твоей силы. Который тут же сменяется ужасом, когда, повинуясь движению руки, они обращаются вспять. Не смей, Эрик, нет! Ты же не такой, что случилось с тобой? Что сделало с тобой убийство Шоу… и что с тобой будет, когда ты убьёшь ещё и их… Прекрати! Я не позволю тебе!!!
Драться я никогда толком не умел, в отличие от тебя. Но в глубине души я не верю всерьёз, что ты меня ударишь. Мне только нужно дотянуться до тебя, хоть на миг, только лишь снять шлем. Чтобы я мог напомнить тебе, что ты — это не только гнев и страх. Я знаю это.
Боль от ударов смазанная, но подняться сразу я всё равно не могу, хотя очень стараюсь. Где-то на грани сознания я слышу выстрелы и крики, мир насмешливо кружится, не желая становиться на место. А потом тело пронзает дикая боль, и меня вновь бросает на песок. Я даже не понимаю, что произошло.
Я не знаю, кто стрелял, я не знаю, долетели ли ракеты, положено ли начало войне. Я только вижу, что ты стоишь рядом со мной на коленях и говоришь что-то о том, что я должен быть на твоей стороне. Но на твоей голове шлем, а в моей только боль, злость, обида…