— С Дэвидом, — тепло улыбается он.
Я удивленно качаю головой: обычно я привлекал Дэвида только для физических и силовых тренировок, или когда это было связано с долей риска. Навыки, основанные на концентрации и контроле, всегда предпочитал оставлять за собой, считая, что мой дар тут лучший помощник. Отпустив Эдди, я еду искать Дэвида.
Он обнаруживается у края просторной поляны, на которой занимаются Алекс с Шоном. Алекс с силой бросает вверх лёгкие диски, а его друг пытается сбивать их звуковой волной. Дэвид обманчиво расслабленно наблюдает за ними, полуприкрыв глаза, и когда я подъезжаю, не оглядываясь, протягивает мне пару наушников. Разговаривать рядом с тренирующимся Шоном было бы сложно, а телепатией я пользоваться не спешу, с удовольствием наблюдая за работой парней. В сгущающихся сумерках диски плохо видно даже на фоне неба, но, похоже, они сами решили усложнить себе задачу. Когда они меняются, мы, наконец, можем снять наушники.
— Я только что занимался с Эдди, — начинаю я. — Он меня удивил. — Дэвид мычит что-то одобрительное, но не отрывает взгляда от поляны. — Мне давно казалось, что он готов уже к совсем другому уровню… просто ему чего-то не хватало. — Дэвид чуть наклоняет голову вбок. Не знай я его достаточно, мог бы обидеться на такие ответы, но я просто продолжаю: — Как ты это сделал?
— Я сказал, что вижу, как он поднимает их.
— …Чёрт. Это так и было?
— Нет, это не было определено.
— Ты соврал?
— Он же поднял. Так что не слишком.
Я качаю головой. Логику Дэвида не всегда просто ухватить, но результат…
— Кажется, мне есть, чему у тебя поучиться.
Он улыбается уголками губ. Потом добавляет:
— Вы обращали внимание, как ему важен физический контакт с предметом, чтобы потом им манипулировать?
— Это может быть психологическим фактором, — возражаю я.
— Может быть, — Дэвид вдруг делает резкий шаг назад и дёргает за собой моё кресло, да так, что я едва не вылетаю из него. Восстановив равновесие, я только открываю рот, чтобы спросить, в чём дело, как Алекс на поляне спотыкается о неудачно подвернувшуюся кочку и падает на спину. Луч энергии пропахивает землю в метре от нас, обдав мелкими комьями. — А может быть особенностью дара, — спокойно заканчивает мужчина и отворачивается, хлопая в ладоши: — Так, ребята, давайте закончим на сегодня!
Он удивительный.
А шесть секунд — это много, да.
====== Часть 4 ======
Незаметно подобралась зима. Дни становились всё короче, а с ними и занятия на открытом воздухе. Вечера же часто отводились под уютные посиделки в общей гостиной с горячим чаем и негромкими разговорами. Я не делал из этого священнодействия; приходили только те, кто хотел. Кто-то оставался в комнате, или в библиотеке, или выходил прогуляться. Но вскоре так сложилось, что стали собираться почти все. Я очень полюбил ленивое тепло этих вечеров. В школе ученики были разбиты на группы по возрасту, да и с учителями держались соответствующе. Тут же можно было увидеть их всех вместе, безо всяких границ, общающихся или спорящих, смотрящих телевизор или обсуждающих книгу. Бывали вечера, когда я специально поднимал на обсуждение какие-то вопросы, возможно, более уместные на уроке, иногда об обществе и нашем месте в нём, иногда о морали, иногда о политике или истории. Нередко это было то, чего мы уже касались на уроках, но здесь обсуждение принимало иной характер. Они не оглядывались на учителей, не думали об оценках, они говорили то, что хотели сказать, или просто молчали и слушали других. Младшие не отставали от старших и даже смело спорили с ними, с учителями, со мной. Я чувствовал, как мы становимся всё ближе, и однажды, окинув взглядом зал, подумал, что за много лет, что несколько поколений моих предков жили здесь, вряд ли старый особняк видел что-то настолько близкое к понятию семья.
В один из вечеров, как, впрочем, и последние несколько дней, главной темой для бесед было потрясшее всю страну убийство президента. Внезапное и загадочное — вся страна, не выключая телевизоров, ждала хоть каких-то новостей. Но спецслужбы, ведущие расследование, предпочитали молчать. Вечерний выпуск привлёк всеобщее внимание — диктор сообщил, что стали известны результаты экспертизы:
— Пули врезались в предметы под разными углами, что, несомненно, свидетельствует о том, что стрелков было несколько. Однако пока спецслужбам удалось задержать только одного подозреваемого. Им оказался…
Имя прозвучало в воздухе, но я его не услышал. Словно вместо него прозвучала пустота.
Осколки чашки на полу. Гул голосов, наперебой обсуждающих новость. Путающиеся мысли, из которых я не способен сфокусироваться ни на одной. Только спрашивать себя: я действительно услышал ЭТО имя?
— Профессор, что с вами? — моё состояние всё-таки было замечено перевозбуждёнными учениками. Впрочем, это Лоора, что неудивительно. Но именно поэтому я должен собраться и взять себя в руки.
— Вы порезались! — восклицает Эдди и тянется к моим рукам с салфеткой. Я послушно отдаю ему последний осколок чашки, зажатый в пальцах.
— Кто такой вообще этот Эрик Леншерр, кто-нибудь слышал это имя раньше? — не унимается обсуждение.
Мне лучше уйти отсюда. Мне нужно…
— Это очень опасный человек, — внезапно привлекает всеобщее внимание Хэнк. Его голос звучит неожиданно жёстко и уверенно, и все взгляды обращаются к нему. — Мы встречались с ним раньше. Это человек, способный на страшные вещи, хорошо, что никому из вас не пришлось столкнуться с ним.
— Почему?
— Кто он?
— Что он сделал? — наперебой звучат вопросы.
Я не хочу слышать этого. И ответа я тоже слышать не хочу, но Хэнк отвечает:
— Год назад этот человек едва не развязал войну. Возможно, что мировую. Он направил ракеты в сторону кораблей, на которых были тысячи невинных людей, и готов был принести их всех в жертву, если бы профессор не остановил его.
Ложь!
~ Прекрати, Хэнк! Это неправда! Всё было не так!!!
~ Это правда! И им лучше это знать!
— Профессор? Наш профессор?
— Это так?
— Вы правда участвовали в этом? Вы остановили третью мировую?!!
— Вы никогда не рассказывали об этом!
Мне хочется замотать головой, хочется опровергнуть эти слова, но голос Хэнка в моей голове продолжает:
~ Им лучше знать это, если вдруг им придётся когда-либо столкнуться с ним.
А вслух отвечает:
— Да, это было так. Магнето — один из опаснейших людей на земле.
— Магнето? — внезапно восклицает кто-то. — Эрик Леншерр — это Магнето, мутант, управляющий металлом?
Я вздрагиваю и открываю глаза.
— Откуда тебе известно, кто такой Магнето? — спрашиваю я, не обращая внимания на голос, севший настолько, что меня едва слышно в общем гуле.
Сэм, парень, заехавший к нам всего неделю назад, небрежно пожимает плечами:
— Я и раньше встречался с другими мутантами, пока колесил по стране. Многие знают Магнето. Он силён, у него есть свои цели и идеалы, но он всегда готов протянуть руку помощи собратьям-мутантам. И уже немало их присоединилось к его Братству. Он звал и меня, но мне больше нравится путешествовать одному, я не хочу никуда вступать. Без обид.
Ещё несколько ребят подтверждают, что слышали о Магнето, хотя и не знали его имени и не встречались с ним лично. Даже Дэвид неохотно упоминает, что и ему предлагали вступить в Братство. Я внезапно понимаю.
~ Ты знал! Ты знал об этом и поэтому так сказал?! Почему я никогда не слышал об этом?!!
~ Я не знал наверняка, но до меня доходили слухи, — мысли Хэнка в смятении, он не врёт, но… я понимаю, почему так. Я сам не хотел ничего знать. Спрятал, как страус, голову в песок, надеясь, что это больше не коснётся меня. Никогда.