И, черт возьми, последнее, что ему сейчас было нужно, это выглядеть слабаком в глазах Ники.
Мысли о собственной профнепригодности смешивались в его голове с раздумьями о том, что же у них вообще происходит в последнее время. Не нужно быть Хисын-хёном, чтобы сложить два плюс два и понять, что вся эта катавасия началась у них еще с проваленной миссии. Странные показания приборов, ломающиеся датчики движения, то срабатывающие на пустоту, то вообще ни на что не срабатывающие, пропадающие, чтоб их, отвертки… И если отвертки как-то можно было объяснить пранками Сонхуна или кого-нибудь еще (хотя кто в здравом уме будет таким заниматься, кроме него?), но все остальное объяснить было сложно.
Если так посудить, то у них относительно новый корабль с практически самой передовой техникой. Что тут скажешь, отец для него прямо постарался… Но это сейчас не важно. Важно то, что такой корабль не может ломаться по определению. Вылетая на первую с Enhypen миссию, Сону вообще был уверен, что его приписали в команду чисто номинально, и свои обязанности технического специалиста он благополучно сложит в долгий ящик с отвертками, и будет просто ассистировать вторым пилотом на взлете и посадке.
И ведь так поначалу и было. Но с момента их прошлой миссии он работал каждый день столько, сколько не работал за всю свою жизнь! А уж что творилось у них с данными тогда на базе - вообще ни в какие рамки разумного не вписывалось. То по три человека на радаре, то по восемь, а в какой-то момент у них просто отрубило все питание, за исключением резервного генератора, который чуть не дал критический сбой до того, как Сону успел перезапустить основной.
В тот момент он даже не осознавал этого толком, потому что дел было невпроворот, но ведь он буквально был на волосок от смерти. Впрочем, самое забавное было, конечно, не это.
А то, как Джейк исчез у него с одной камеры и в следующую секунду появился на другой, в шахтах, в пятидесяти километрах от лабораторного комплекса, где он был секунду назад.
И при всем при этом капитан постоянно торопил их теперь с написанием отчета о миссии. И что он вообще должен был написать в нем? Я, Ким Сону, будучи в здравом уме и твердой памяти, заявляю, что видел, как мой коллега телепортировался из одного места в другое? Бред.
На деле, этого, конечно же, не было. Не могло быть. Это просто был какой-то баг, или намеренно устроенная диверсия, и до сего момента он даже думать не желал, что именно, пока не появился этот злосчастный сигнал. И у него просто было очень плохое предчувствие.
Ники в свою очередь старался понять, о чем же таком важном задумался его хён, что шел вперед, не разбирая дороги, как минимум в полтора раза быстрее своего стандартного темпа.
Конечно, он мог бы предположить, что Сону-хён просто волнуется об успехе миссии или безопасности команды, или даже на крайний случай о сохранности техники, но, естественно, он понимал, что это было не так. Как бы он ни был склонен отождествлять своего хёна с самыми светлыми и ангельскими образами в своей голове, стоило признать, что он уж точно никогда не волновался ни о чем подобном. Только о собственной безопасности и комфорте.
Но при этом, если собственного комфорта можно было достичь исключительно убедившись в том, что остальным тоже комфортно (как это обычно и бывает в командах), то он всегда делал шаги навстречу коллективу. Ники очень уважал в нем это качество.
Ну и не только это, конечно же, он уважал его в принципе.
Однако, перемены в его поведении с тех пор, как они получили сигнал, не заметил бы, наверное, только слепой. Впрочем, в этот же момент Ники осадил себя и задумался. Он очень много наблюдал за хёном, и его излишняя дерганность и нервозность, и то, как он срывался то на Сонхун-хёне, то на нем, его косые взгляды… Нет, это определенно началось еще раньше.
Но как у него узнать? Как задать ему этот вопрос?
Ники глубоко вздохнул про себя, понимая, что он не решится даже слова лишнего вставить, пока Сону-хён сам с ним не заговорит. Так у них повелось еще с академии: настроение его хёна менялось словно весенний ветер, а сам Ники просто научился принимать это как данность, потому что выспрашивать всегда было себе себе дороже.
Можно было нарваться на не слишком праведный гнев и… Ох, даже вспоминать стыдно.
Когда они, наконец, дошли до отсека, куда их спокойно впустила автоматическая дверь, то оба были настолько погружены в свои собственные размышления, что не заметили, как одновременно повернули в сторону друг друга.
Оказавшись телом в объятиях Ники, а лицом где-то в районе его ключиц, Сону даже не сразу сообразил, что произошло. Осознание накатывало на него медленными и ласковыми, словно морскими, волнами.
- Ой, - прошептал он, совсем слегка отстранившись, чтобы хоть с чего начать, - прости, Ники, я задумался.
- Не страшно, хён, - тихий, но четкий и уверенный ответ, и как он только умудрялся оставаться таким спокойным?
Сону не спешил отстраняться дальше, а ладони Ники продолжали находиться где-то в районе его талии, и, возможно, это был не самый удачный момент, чтобы заводить серьезные разговоры, но у Сону внезапно возникла некая ноющая решимость это сделать.
- Ники, послушай меня, - Сону поднял взгляд на мгновение, чтобы убедиться, что Ники действительно обратил на него внимание.
Что ему сказать? Как сформулировать так, чтобы он его послушал?
Его решимость, только что разогнавшаяся до скорости звука, словно врезалась в кирпичную стену и разлетелась на мелкие осколки.
- Прости, - он вздохнул и отстранился теперь уже окончательно, - нам надо работать, потом поговорим.
Сону, не оглядываясь, направился к панели управления шаттлом, и благодарил судьбу за то, что Ники ничего ему не сказал в ответ.
Спустя минут двадцать непрерывной, но очень медленной, по крайней мере со стороны Ники, работы они подбирались к завершению своей мини-миссии. И хотя друг для друга они выглядели спокойными и собранными, в душе каждого из них царила настоящая буря из сомнений и невысказанных фраз.
Ники все это время не мог унять дрожь в руках, словно бы до сих пор ощущающих это невесомое прикосновение к талии Сону, который в свою очередь метался между желанием сохранить достоинство и обезопасить Ники. И к его чести последнее все же победило.
- Тебе много осталось еще? - спросил он, закрывая крышку термостата с характерным щелчком, который он так недолюбливал.
- Нет, хён, я уже, можно считать, все. Остальные данные все равно в полете корректировать придется. Звоним на ГКП? - Ники выглянул из-за небольшой спинки кресла пилота в ожидании ответа на свой вопрос.
И насколько же заметно его подбросило на месте, когда Сону развернул его на сто восемьдесят градусов и уперся руками в подлокотники по бокам от ошарашенного Ники.
- Не дергайся, я всего лишь хочу убедиться, что ты в полной мере осознаешь риск, на который подписываешься с этой вылазкой, - лицо Сону, в противовес серьезности сказанной им фразы, не выражало абсолютно ничего.
И Ники понимал, что сейчас происходит что-то очень важное, вот только не мог понять, что именно.
- Я не совсем понимаю, хён, - ответил он тихо и даже скромно, тогда как в мыслях уже опрокидывал Сону на себя.
- Конечно, ты не понимаешь, - вздохнул тот, сохраняя при этом все то же беспристрастное выражение, - Здесь что-то нечисто, Ники. С этим сигналом, с проваленной миссией, это все связано, только я не знаю, как, но определенно связано.
Сону сделал паузу, чтобы считать реакцию Ники на свои слова. Тот молчал и выглядел озадаченным.
- Я понятия не имею, какой интерес преследует Хисын-хён, - продолжил он, немного расслабляясь и невольно понижая голос, - но, если задуматься, то очевидно, что он что-то искал на HL, и это же он ищет и здесь. Джейк естественно ищет следы разумных цивилизаций, ты и сам знаешь, какой у него на этом пунктик, но тебе это все не нужно.