– Если тебе так трудно об этом говорить, значит, это действительно очень важно, – продолжала мягко настаивать Ти Эс. – Начни с чего-нибудь легкого. Расскажи мне, каким ты был в детстве.
Что-нибудь легкое? Он резко выдернул свою руку из ее руки, словно обжегшись от жара ее кожи. Потом, наконец, произнес:
– Я должен был с молоком матери впитывать идеалы, которые не разделял. Мне давали простор и свободу выбора, тогда как я хотел жесткие рамки и суровую дисциплину.
Голос Логана прервался, и мышцы слегка напряглись.
Глядя на выражение его лица, Ти Эс поняла, что в эти мгновения он смотрит не на нее, а внутрь своей души, своего сердца. Незаметно для самой себя Ти Эс задержала дыхание, пока он снова не заговорил.
– Я ненавидел школу, но любил учиться, сдавал сверх программы множество зачетов и достигал самых высоких результатов. Но у меня не сложились отношения с другими ребятами из-за того, что я был не такой, как все, меньше их по росту, и мне не разрешали заниматься спортом. Учителя наказывали меня за все, что случалось в школе, даже за драки, которые начинали другие, но в которых я вынужден был участвовать, чтобы не прослыть трусом и отстоять свое достоинство. Короче, я был один.
Предупреждающее мерцание в его глазах дало понять Ти Эс, что ее собеседник закончил, и теперь этот предмет для обсуждения закрыт окончательно.
Картина одиночества безотрадного детства, нарисованная Логаном, тронула ее до глубины души.
– Ты, конечно, хотел другой жизни, чем та, которая у тебя была, – мягко сказала она. – Мне это понятно, потому что я тоже этого хотела. Возможно, у нас больше общего, чем мы догадываемся.
– А каким ребенком была ты?
– Всегда хотевшим всем угодить и понравиться. Я делала все, о чем меня просили, потому что страшно боялась, что, если я не буду этого делать, мой отец будет ругаться и не одобрит меня. Короче, – сказала Ти Эс, слегка усмехнувшись и повторив слова Логана, – я была послушной.
– Жалко, что с возрастом у тебя эта черта исчезла, – его деланно сварливый тон заставил ее расхохотаться. – Ты все так же пытаешься заработать отцовское одобрение? – с любопытством спросил ее он. Сам Логан, став взрослым, больше никогда не встречался со своими родителями.
Ти Эс покачала головой.
– Нет. Когда я росла, граница между тем, что зовут любовью и одобрением, была очень неясной. Мой отец не знал, как выразить свою любовь, но очень хорошо знал, как показывать одобрение или разочарование. Мне понадобилось очень много времени, чтобы научиться жить, зная, что всегда буду иметь его любовь и никогда – его одобрения.
Логан перенесся мысленно назад на шестнадцать лет. Когда они с Ти Эс пришли на автовокзал к ее отцу, ожидавшему их там, Тайлер Уинслоу произвел на него впечатление такого сурового и холодного человека, что он, помнится, даже подумал, уж не допустил ли ошибку, вступив в контакт с этим джентльменом. Но потом этот человек посмотрел на Ти Эс глазами, в которых было неприкрытое беспокойство за дочь, и Логан понял, что поступает правильно, возвращая ему ее.
– Ты не будешь против, если мы не будем играть сегодня в мини-гольф? спросила Ти Эс.
– А чего бы ты хотела вместо этого? – спросил он, делая знак официантке. Она хитро улыбнулась:
– Отправиться вместе с тобой домой. Мы сможем смотреть на звезды с твоего балкона и тихонько разговаривать. А когда устанем от этого, ты сможешь взять меня за руку, повести в дом, и там ты будешь целовать меня так, как только ты один умеешь.
Когда до Логана дошло значение ее слов, его сердце отчаянно забилось. Стараясь выглядеть как можно спокойнее, он прокашлялся и сказал:
– Звучит заманчиво.
Уплатив по счету, они под руку вышли из ресторана.
Во время короткой поездки волнение Логана росло по мере приближения к дому. Желание горячей тяжестью разливалось по его венам, и мысли все время возвращались к одному предмету, одновременно влекущему и пугающему. Он знал, что если займется любовью с Ти Эс, не открывшись ей, то совершит ошибку. Но если она узнает о нем всю правду, захочет ли она тогда остаться с ним?
Однажды полюбив эту женщину, вновь обретя ее, он не хотел больше ее терять. А если она узнает, что он и Лунный Странник – одно и то же лицо, она, конечно же, уйдет.
Логан Хантер знал, что находится чертовски близко к опасной черте, после которой дороги к отступлению не будет.
Логан забавно напоминал ей подростка, впервые пригласившего к себе домой девушку, точно зная, что родителей сегодня не будет дома, и вдруг обнаружившего их за обеденным столом. Но Ти Эс понимала, что, начни она подшучивать над ним, он, не задумываясь, ринется через перила головой вниз, словно кот, которому привязали к хвосту пустую консервную банку.
Любовь, желание и веселье переполняли ее грудь (небеса, помогите ей!). Ти Эс поднималась вслед за Логаном по лестнице на второй этаж его дома. «Нет! говорила она себе, – пожалуйста, нет! Не смейся над ним! Это слишком ранит его самолюбие».
К тому времени, когда они достигли балкона, Ти Эс удалось обуздать приступ смеха. И когда Логан обернулся к ней, у нее в глазах он увидел только любовь и желание, которые она в эту секунду испытывала к нему.
Некоторое время ни он, ни она не шевелились. При свете умирающего дня они просто стояли и смотрели друг на друга. И только крики чаек да шум бьющихся о берег волн нарушали тишину.
– Ну, вот мы и здесь, – наконец прошептал Логан.
– Да... мы здесь...
Он бросил взгляд на лиловое от приближающейся ночи небо.
– ..Еще слишком рано для звезд.
– Да...
Ти Эс приблизилась к нему вплотную... Глубоко в душе она знала, что они оба желают одного и того же – быть вместе.
– Ни одной звезды... Что же мы будем делать?
Улыбка заиграла на ее губах. Сейчас, когда его лицо было таким открыто беззащитным, она смотрела на него и не могла понять, как это она считала его жестоким и суровым. Сейчас на нем совершенно открыто отражалось его волнение и разрастающееся желание.
Ти Эс была так близко! Логан вдыхал аромат ее кожи, видел призывный блеск в ее прекрасных глазах. Казалось, сумерки шепчутся в ее волосах, и ему захотелось уловить этот шепот и почувствовать эту огненную шелковистость своими пальцами.
– Итак, мы здесь... – снова шепнула Ти Эс. Ее голос был теперь низким и чуть хрипловатым, и мужчина услышал это сквозь туманную вуаль своего желания.
– Поцелуй меня, Логан... Ну, пожалуйста... Так, как ты хочешь... Ты знаешь, как.
– Да...
И это было все, что он мог ей ответить, потому что уже не видел ничего, кроме нежных очертаний ее лица. Бархатный свет, исходивший от женских глаз, губ, волос заполонил его мысли, зрение, чувства.
Его ладонь коснулась ее щеки, и Ти Эс увидела, как его глаза засветились темным огнем. Кончики мужских пальцев бережно ласкали ее лицо, словно пытаясь отыскать самые чувствительные места.
Все тело Ти Эс горело. Казалось, пламя бушует прямо под ее кожей. Возбуждение толчками заполняло ее, и не было сил противиться ему.
Все, чего она хотела, было тут: в его глазах, в биении его сердца. Ти Эс взяла лицо Логана в свои ладони, потянулась к нему и прижалась к его губам своим жадно ищущим ртом. И прежде, чем их губы слились, она уловила скорее сердцем, чем чувствами, как участилось его прерывистое дыхание. Его губы разомкнулись, позволяя ее языку проникнуть туда, куда так стремилась Ти Эс.
Пальцы женщины скользили и путались в его волосах, шелковых и густых, и она снова и снова ласкала его лицо, шею, волосы. Уверенно и с любовной готовностью она прижалась к нему еще теснее, молчаливо предлагая ему всю себя.
Они словно пили дыхание друг друга. Не прерывая поцелуя, не отрываясь от женских губ, Логан опустил обе руки вниз, и они сами по себе начали движения вверх и вниз по ее платью. Эти руки были повсюду: на бедрах, спине, круговыми легкими движениями ласкали ее грудь, касались бедер и плеч. Горячая волна наслаждения захлестнула Ти Эс. У нее подогнулись колени и, только обняв Логана за плечи, она удержалась оттого, чтобы не рухнуть к его ногам.
Она шептала его имя, и этот шепот звучал как мольба. Губы женщины ласкали его твердый подбородок.
Любовь и желание слишком долго находились под спудом в душе и теле Логана. Словно морской прибой, обрушившийся на берег, страсть захлестнула его, подняла над миром и бросила в объятия всепоглощающей нежности. И руки Логана, легко прикасаясь к женскому телу, передавали Ти Эс избыток этой нежности, переполнявшей его.