А когда в наш шатер зашли, то вовсе дышать перестала. Он же обнял меня, поцеловал так, что земля из-под ног ушла. Я в его плечи вцепилась, боясь на ногах не устоять. Задышала часто, рванула ворот на нем так, что ткань треснула да поползла.
— Колдовка, она колдовка и есть, — рассмеялся незлобно мой муж, с моего плеча рубаху стягивая да целуя часто и жадно.
— Сам колдун. Никак заколдовал меня, — огрызнулась я.
— Это еще кто кого.
И снова целовал так, что ни говорить, ни дышать не хотелось.
Когда же на ложе шкурами застеленное меня уложил, и вовсе потерялась. Любилась с ним, всю себя отдавала. Вскрикивала от его прикосновений, в плечи зубами впивалась. Когда же мир красками взорвался, и вовсе дугой выгнулась, крик не сдержала. Он же зарычал глухо, замер ненадолго. А потом стал мелкими поцелуями лицо и плечи покрывать. Лег рядом прижал к себе.
— Соврал я тебе Кристиана, — сказал тихо.
Я же напряглась, ожидая о чем речь дальше поведет.
— Не отпущу тебя, как бы не хотела уйти.
Я же улыбнулась в темноте.
— Ты меня Крысой называй, так все меня раньше звали. Нечего язык ломать.
Он же хмыкнул.
— Лучше Тианой звать стану.
Глава 9
Глава 9
Так мы и прожили еще два месяца. У меня уже и живот видно стало. Княжич подмоги дождался, да теперь к бою готовился с алларийским войском. Я же себе места не находила. Грызло меня что-то, а что понять не могла. Может то, что таки не послушал меня Ольвен, да тайком с Вельвеной сбегали в лес, подальше от глаз. И знала я что добегается. Ей то с рук сойдет, а его погонит княжич, да так больше к себе не подпустит. Может что другое. Да только металась я, не зная как о том сказать и что с тем делать.
А ответ пришел в конце первого летнего месяца.
Было то уже вечером. Мы тогда в городе Вешене станом стояли. Нам с мужем дом отдали, хозяева к родным ушли, чтоб нас не стеснять. Мне же тогда душно было, жарко.
— Что с тобой? — забеспокоился Альвар.
— Да так. Неладно что-то, а сама не пойму что.
Он же меч отложил, что чистил, посмотрел на меня пристально.
— Откуда чуешь?
Я же глаза закрыла, силясь понять, что и где чую, да только руками развела.
— Не пойму.
— Сходи проветрись может? То быть может из-за того, что в тяжести ты?
— Может, — я с тем из дома вышла да по улицам пошла тихо ступая. Так прошла мимо часовых у ворот, по стану прошла, да и стала, как вкопанная.
Сперва, глазам не поверила, а когда убедилась, что не наваждение это, руки к груди прижала да бросилась к связанному избитому мужчине, разревелась. Он молчал, сперва стараясь понять, не мерещусь ли я ему.
— Что колдовка, может знаешь его? — спросил нахмурившись Велэй.
— Знаю, — сказала слезу смахивая. — Вэйко это. Мы росли вместе.
— Вот значит как? — сказал княжич задумчиво. — Идем, расскажешь все.
Я же спиной чувствовала злой взгляд Вэйко, но пошла, не оборачиваясь. Чувство дурное о нем было. Видела, что княжич его судьбу решил уже, да только позволить этому статься не могла.
— Отпусти его княжич Сельф, — попросила, когда он вопросы задавать закончил, а я уже почти всю свою жизнь рассказала. — От его гибели тебе толку не будет, а отпустишь — и вреда не станет.
— Ты как себе это представляешь, Кристиана? С чего мне отпускать его? Да и можешь ты мне, что хочешь говорить сейчас, а все равно знаю, что соврешь. Он к князю своему побежит, да расскажет все, что видел. А мне того не нужно.
Я губу закусила, думая о том, как княжича уговорить.
— Ни разу я тебе Сельф не соврала, ни разу не обманула. Все как есть говорила. Да раз не веришь мне, вспомни, что слово давал одну мою просьбу выполнить. Так прошу я тебя, чтобы отпустил моего друга.
Княжич лицом побагровел и глазами зыркнул так, что показалось мне, броситься на меня. Потом же улыбнулся широко и спросил:
— А Альвар то твой знает, как ты тут незнамо кого грудью защищаешь?
— Он поймет, — сказала, а сама подумала, что может и не так это.
— Вот и проверим. Пойдешь к мужу, скажешь, о чем меня просила. И если он за дружка твоего попросит, то отпущу.
Я не знала, как мужу говорить и что. Чувствовала, что злиться будет. Так и сталось. Едва заикнулась, как он побелел весь кричать начал.
— Не стану за твоих полюбовников вступаться, — рявкнул он.
Да вылетел, дверью хлопнув. У меня же сердце оборвалось. Глаза слезами заволокло. И так больно стало, что и дышать не могла, только подвывала тихонько.
Так я просидела на лавке, пока сереть не начало. Потом нож взяла, переплела косу под платок спрятавши, в сумку хлеба бросила, соли да крупы мешочек. С тем вышла и пошла в стан.
Часовых возле Вэйко не ставили, скрутили только знатно, не пошевелится даже.
— Крыска, — простонал он, меня завидев.
— Тихо ты, — цыкнула я на него, присела веревки разрезала. — Идем.
Так и вывела его. Когда мимо часовых проходили, зубы им заговаривала, чтобы Вэйко прошмыгнуть мог, а потом сказала, что за травами иду. Другие просто на посту спали. Разленились, зная, если что колдовка княжичева упредить успеет.
— Как так сталось, Крыска, что ты так от дома далеко, да еще и в тяжести? — спросил меня Вэйко, когда мы уже довольно далеко в лес зашли.
— Сталось, Вэйко. Сталось.
А сама слез сдержать не могу. Иду и давлюсь ими, словно захлебываюсь.
— Ты чего это, Крыска? — спросил меня.
Я же проревевшись рассказала, что уходила из дома, сама не зная, что в стане воинском свою любовь и судьбу найду.
— Значит, во вражеского колдуна влюбилась… — задумчиво сказал Вэйко. — И чего ж со мной пошла?
— Княжич слова не сдержал, которое мне обещал. Такого терпеть не стану больше.
— А колдун твой?
На то я промолчала только.
— Ладно колдун, как же так ты от Лидко отказалась? Говорила же что любишь.
— Так и любила. Да что любовь, если не судьба ему со мной быть. Знаю, что вернется когда, месяц второй погорюет и снова женится. И все у него хорошо будет. А если бы вернулась, и себя и меня извел бы. Собственного ребенка возненавидел.
— Так что ж это Лидков ребенок? — округлил он глаза. — Ну знаешь, колдовкой ты там стала или кем, а посмотрю на тебя… Дура ты.
Я на то только кивнула.
— Может и дура, да от своего решения не отступлюсь. Уйду туда где ни княжичей, ни колдунов нет.
— Как знаешь, Крыска. — сказал он, задумчиво на меня глядя — Как знаешь.
А потом добавил, все так же меня разглядывая.
— Злится вроде на тебя должен, а мне тебя только жалко.
Так мы до самого вечера и шли, а когда на ночлег ставать стало пора, я ему головой махнула, чтобы дальше шел, а меня здесь оставил.
— Пойдем со мной, Крыска, я тебя обиду никому не дам.
— Не дашь. Да только не хочу я больше к людям.
— Тогда с тобой останусь.
Я же снова головой мотнула.
— Не нужно это. Тебе все равно дать того чего ждешь от меня не смогу. Только мучиться подле меня будешь. А так. И в службе тебе возвыситься удастся, и жену себе возьмешь не простую. Иди Вэйко.
Он же меня обнял порывисто и, помявшись еще немного, ушел в темноту.
Я же села на землю. Где стояла, да застыла, желая камнем стать, чтобы той боли в душе не чувствовать. Хотелось назад броситься, к груди мужа припасть, прощения просить. Пусть и не виновата.
Так и сидела, пока не то уснула, не то бредить начала.
— Что пищишь недовольно? — спросила я у явившейся Крысы.