— Ты один?
— А кто мне еще нужен?
— Но ты же сказал «столкнусь»?
— Да. И, поскольку там окажутся все, кто нужен, будет весьма странно, если я не смогу узнать, кто, что, и почему делает.
— А когда узнаешь?
— Сделаю то, что покажется уместным.
Пел покачал головой.
— Это не то, чего я ожидал, друг мой.
Кааврен пожал плечами.
— Когда мы в прошлый раз беседовали, я тоже ожидал совсем не этого.
— Итак?
— Пел, чего ты хочешь?
— Того, что лучше для Империи, разумеется.
Кааврен рассмеялся.
— Я порой забываю, что ты личность совершенно не честолюбивая, дражайший мой премьер-министр.
— Ты прекрасно знаешь, Кааврен, что честолюбие у меня есть. Но я знаю, что удовлетворив его, теперь моя цель — доказать себя достойным положения, к которому меня привели честолюбивые устремления.
— Друг мой, тебе не стоит доказывать мне справедливость своих деяний, и мы изрядно отклонились от темы разговора.
— Ничуть, Кааврен.
— Как так?
Пел вздохнул.
— Тема эта касается исключительно блага Империи.
— Дорогой мой Пел, если ты хочешь, чтобы я что-то сделал, тебе следует сказать, что именно, и тогда я смогу это сделать.
— Не сделал, друг мой. Узнал.
— Мне представляется, что мы узнаем, что происходит, когда все заинтересованные личности сойдутся вместе.
— Ты так полагаешь?
— Клянусь конем! Я надеюсь!
— И все же…
— Пел, что ты такого хочешь узнать, о чем мне раньше не говорил?
Йенди вздохнул.
— Порой я сожалею… но вероятно, жаловаться бессмысленно, так ведь?
— Я во всяком случае смысла не вижу.
— Мой старый друг, ты что, смеешься надо мной?
— Исключительно по-дружески, Пел.
— Тогда ладно.
— Могу я оказать себе честь повторить вопрос? Что ты такого хочешь узнать, о чем мне раньше не говорил?
— Кааврен, я знаю, ты помнишь ложное вторжение дженойнов.
— Разумеется.
— И несомненно, помнишь и настоящее, что произошло несколько ранее, у Малого моря.
— Меня там не было.
— Тебя — нет, но был кое-кто другой.
— Сетра Лавоуд.
— Ну, да, но я имел в виду не ее.
— Военачальница?
— Она тоже там была, однако…
— Пел, не заставляй меня гадать.
— Граф Сурке.
— Что ты такое говоришь?
— Я говорю, что этот Сурке — лорд Талтош, джарег — впервые был у Малого моря, когда дженойны пытались к нему пробиться. А потом стал целью пресловутого ложного вторжения. И вот сейчас он снова здесь. Я хочу знать, что делает этот выходец с Востока и почему он это делает. Я хочу знать его планы и намерения. Арестовать его нельзя, потому что он подружился с ее величеством. Но он — загадка, а это меня беспокоит.
— И ты хочешь, чтобы я узнал…
— Все возможное о нем.
— И не попросил меня, потому что…
— Такого расследования ее величество не одобрила бы, в твои обязанности входит все сообщать ей, а ты, друг мой, обладаешь неприятной привычкой выполнять свои обязанности.
— Это верно, такая привычка у меня есть.
— Итак?
— Что ж, я понял.
— Я рад, что это так.
— Более того…
— Да?
— Я даю тебе слово, что если узнаю что-либо интересное тебе, то немедля об этом сообщу, и приложу все доступные мне усилия, чтобы выяснить все возможное относительно этого выходца с Востока и его намерений.
— Спасибо, Кааврен. Спасибо от всей Империи.
— О, Империя никогда и никому не говорит «спасибо», разве только порой это делают те, кто ее воплощают; но твою благодарность я приму с удовольствием.
— Прими уже сейчас, это подарок.
— И подарок весьма ценный, заверяю тебя.
Пел встал, поклонился и ушел. Кааврен остался сидеть, погруженный в былые воспоминания. Потом покачал головой, улыбнулся и вернулся к своим обязанностям.
Шестая глава
Как Развивались События
под Крышей «Совиных Лап»
Когда наступила торжица, Кааврен собирался прибыть на место за три часа до срока, но оказался там за полных пять часов. Место в его случае было заполнено деревом, деревообрабатывающими инструментами и всевозможными ароматами древесины, различных масел и смесей, которыми пользовались мастера. Запахи эти воскресили в голове Кааврена приятные воспоминания тех дней, когда он еще ребенком проводил время у отцовского плотника — приятный пожилой креота знал уйму баек и обладал удивительно искусными руками.
Кааврен обменялся несколькими словами с колесным мастером, молодым джагалой, которого переполняли новые идеи — каковыми, возможно, Кааврен заинтересовался бы, имей он отношение к ремеслу изготовления колес. К счастью, сегодня бригадир никуда не торопился и охотно издавал звуки, свидетельствующие об его вежливом интересе, пока наконец не позволил беседе перейти к тому вопросу, который действительно его интересовал — а именно, чтобы в обмен на несколько монет колесник позволил Кааврену тихо посидеть у себя в лавке. Владелец, разочарованный утратой возможного клиента, тем не менее обрел утешение в звонких монетах; Кааврен аккуратно отметил в блокноте сумму расходов и занялся намеченным делом.