Тем временем на борьбу с аппетитом пирующих были брошены основные ресурсы кухни. Прелестные рабыни водрузили на стол трехэтажный поднос, выполненный столь художественно, что это ювелирное произведение искусства на равных конкурировало с творчеством самой природы, создавшей девушек, внесших его. На первом этаже красовался поджаренный кабан. Царь дубовой умбрийской рощи, массивно возвышался над свитой лесной челяди: зайцами, утками, куропатками, двумя дроздами и одним жирным тетеревом. Все это лоснилось в потоках ароматных приправ, своих для каждой зверушки. На втором этаже обосновалась мурена, плавающая в широкой ладье, заполненной соусом. Рядом с некогда грозной хищницей бесстрастно булькали вареные раки. Каким-то образом в посудине было организовано круговое течение, и раки хороводом кружились вокруг статичной, лишь слегка покачивающейся рыбины. А на самом верху вздымались египетские пирамиды, сложенные из румяных пирожков. У их основания расстилалась отнюдь не пустыня, а красно-желто-зеленая роща из всевозможных овощей и съедобных трав.
По мере того, как взгляды восхищенных гостей совершали путешествие по благодатным этажам удивительного подноса, хозяин с пафосом комментировал предстающее им зрелище.
— Кабана мои охотники выследили в Умбрии и завалили его, только убедившись, что он действительно откормился желудями, — говорил Цестий таким тоном, словно вещал о победе над Карфагеном. — А вот лаврентийские кабаны, питающиеся болотной растительностью, грубы на вкус, да и, сказать по правде, вообще вкуса не имеют. Так, Лилия? — обратился он к распорядительнице.
— Должна согласиться с тобою, господин, однако отмечу, что иногда и болота порождают нечто замечательное, например, лилии, — бойко отреагировала красотка и, совершив пируэт, в плавном кружении позволила гостям запустить оценивающий взгляд под свои волшебные лепестки.
У всех мужчин кровь горячей энергетической волной хлынула от желудка вниз, и они согласились, что эта Лилия гораздо соблазнительнее лесного кабана.
— Однако, — вновь открыла накрашенные уста прелестная эрудитка, — самый нежный вкус у луканского кабана, заваленного при южном ветре. Обязательно, при южном! — подчеркнула она и смешливо улыбнулась.
Гости так и не поняли, говорит ли она всерьез или пародирует модные гурманские изыски.
— Мурена поймана с икрой, — тем временем продолжил экскурсию по многоэтажным яствам Цестий. — Выметав икру, она во многом утратит и вкусовые качества. А вот пирожки у меня печет специальный умелец. Он всю жизнь изучает эту область кулинарии и, признаюсь вам, стал настоящим кудесником. Им изобретено множество новых, диковинных сортов пирожков.
Комментариям подверглись и зайцы, и птицы, и салаты; отдельная глава была посвящена соусам. Когда лекция подошла к завершению, к столу подступил коренастый раб с голым мускулистым торсом, лоснящимся от оливкового масла, как у атлетов. Девушки прислуги лебединой стайкой последовали за ним, боязливо, но заинтересованно поглядывая на игру крепких мышц. Одна из них поднесла ему кривую секиру, какими орудовали в степях свирепые кочевники. Он взял оружие, не глядя на девушку, и с ненавистью воззрился на кабана. В следующее мгновение секира уже кромсала жареную тушу несчастного животного, подвергшегося жестокой посмертной казни. Тут же по броскому жесту распорядительницы Лилии оркестр громко заиграл воинственный марш. Девушки заплясали перед ложами. Танцуя, они подхватывали отлетающие под ударами секиры куски мяса, укладывали их в серебряные посудины и разносили гостям.
При всей размашистости, резкости и видимой грубости движений, рубильщик действовал очень расчетливо и точно. Осколки костей и жирные брызги мяса летели только в свободное пространство. Ни одна капля не запачкала гостей. А за спиной этого умельца, приплясывая, вертелась распорядительница с таким энтузиазмом, что казалось, будто именно она заряжает всех этих людей энергией, будто она питает звуками оркестр и вдохновляет могучего мясника на расправу с кабаньей тушей. Ее игривые лоскутки уже не вспархивали, как раньше, отмечая отдельные движенья, теперь они непрестанно кружились, образуя вокруг оголенного тела несколько колец. Казалось, что нагая красотка парит в облаках воздушной ткани. При этом она не упускала из виду ни одной мелочи и споро дирижировала своею когортой, поддерживая порядок в зале.