— Здоровья принцепсу! — раскатом грома прозвучал неестественный механический голос с потолка, после чего его створки снова закрылись.
— Здоровья принцепсу! — подхватили гости и дружно запрокинули головы, подставляя уста под вознесенные в бравурном тосте кубки.
Еще во времена Августа этот тост стал традиционным. Но Тиберий почувствовал себя неуютно, как и всякий раз, когда хвала возносилась его титулу, но никак не ему самому. Выпив вино, он с некоторой досадой обвел взором сотрапезников. Тут вдруг некоторые их них побледнели, забеспокоились и стали тревожно заглядывать в свои кубки в поисках недопитых капель, которые могли бы выглядеть знаком непочтения к правителю. Тиберий поморщился и отвел взгляд.
— Друзья мои, — сказал Тиберий, музыка при этом, естественно, смолкла, — пожелание здоровья первому лицу сената подразумевает поддержание его способности решать государственные вопросы. Поэтому прозвучавший тост фактически адресован всем нам, всем гражданам, поскольку выражает пожелание процветания государству. Теперь же я предлагаю испить сей божественный нектар Фалерна во славу того, от кого мы сейчас действительно зависим более всего. Я пью за здоровье и благополучие нашего гостеприимнейшего хозяина, Цестия Галла!
Забулькало вино, поднялся жизнерадостный галдеж. Вернулась музыка, но, как бы выдерживая дистанцию, осталась фоном вда- леке, уступив главную роль дружеской беседе. Заплясали танцовщицы-служанки, порхая вокруг гостей.
Тиберий выказал намерение отдать свой венок Цестию, но рабы внесли множество таких же символов славы, и вскоре все сотрапезники главного стола украсились лавром. Впрочем, венок принцепса все же несколько превосходил прочие размером.
Вначале шел разговор на кулинарные темы, да и о чем еще можно было думать, вкушая сочное мясо огромного кабана!
— Твой повар просто волшебник! — восклицал Азеллий Сабин, обращаясь к хозяину. — Грубому животному он придал нежнейший вкус, сравнимый с ласками любимой!
— Он поэт! — отозвался его сосед. — Каждый кусочек этого волшебного мяса, как строфа Пиндара, ублажает тонкую натуру современного эстета.
Цестий слушал эти похвалы с нескрываемым удовольствием. Повар был его рабом, его собственностью, и хозяин мог гордиться им с таким же правом, с каким другие гордятся дворцами, виллами или купленными должностями.
Однако, восхвалив Цестия за таланты его слуги, гости принялись расписывать и собственные достижения в гурманском деле, норовя доказать, что и они не последние люди в мире животных удовольствий.
— Самые лучшие грибы — луговые! — заявлял один.
— А капуста слаще — которая с сухих полей! — откликался другой. — Овощи с поливных лугов водянистые и не стоят нёба настоящего аристократа!
— Обратите внимание, что продолговатые яйца тоньше на вкус, чем круглые.
При этих словах очаровательная распорядительница прыснула от смеха. Но тут же скрыла свои эмоции.
— Круглые содержат мужской зародыш. Потому они и жесткие, — продолжал знаток, не замечая реакции девушки.
— А чтобы курица, снесшая продолговатые яйца, тоже порадовала вкус изысканного человека, ее нужно живьем утопить в воде, подмешивая к ней фалернское!
— Все это прописные истины! А вы знаете, почтенные нобили, что устриц надобно добывать в полнолуние?
— Ну да, они наполняются вслед за Луною!
— Хороши лукринские раковины, не в пример байиским. А в Таренте первым делом надлежит отведать содержимое гребенчатых раковин.
— А вот у зайца нужно выбирать передние лопатки. Проверьте немедленно!
— Все это так, друзья! Однако я не могу назвать цивилизованным человека, который, покупая дорогую рыбу или птицу, несведущ в приправах. Изготовление соусов — само по себе наука, а вот их применение сообразно блюдам и вовсе искусство!
— Замечу, что это еще не все. Сможешь ли ты считать светским человека, если он твою рыбу, привыкшую к морскому простору, зальет прекрасным соусом, составляющим гармоничную вкусовую гамму с нею, но поместит в тесную посудину?
— О чем речь? Конечно, сервировка — первое условие культуры!
— И чтобы слуги были опрятны!
— А еще лучше — служаночки. Как у нашего хозяина!
— Ах, друзья, вы многому меня научили! — вмешался в разговор повеселевший от вина и разбитной распорядительницы Тиберий. — Я-то прежде, призывая народ к бережливости, утверждал, что половина кабана на вкус ничуть не хуже, чем целая туша. Как наивен я был! Да что там, туша! Без ваших речей и целый кабан не произвел бы столь могучего впечатления!