Весть о смерти принцепса моральным землетрясением прокатилась по всему огромному государству, подвергнув испытанию прочность его связей. Едва возникла трещина в монолите власти, как через нее рванулся пар долго сдерживаемого недовольства масс, предвещая извержение лавы гнева. Однако угнетенным классам не хватило организованности, чтобы превратить это «землетрясение» в вулкан революции. Там, где появлялась позитивная идея, происходил социальный взрыв, как, например, в случае с возникновением христианства. Армия была как раз наиболее организованной частью народа и, несмотря на привилегированное по сравнению с рабами, крестьянами или городским плебсом положение, имела достаточно оснований для выступлений протеста.
Начиная с Юлия Цезаря пошла практика заискивания полководцев перед солдатами. В эпоху гражданских войн легионеры проводили свои собрания, издавали постановления, выбирали депутатов, которые потом объяснялись с императорами. Однако Август постепенно вернул прежнюю дистанцию между полководцем и солдатами. Укрепляя дисциплину, он в то же время целенаправленно реализовывал программу по удовлетворению интересов воинов. Поэтому формальная суровость принцепса лишь повысила его авторитет. К концу гражданских войн римская армия насчитывала более полумиллиона человек. Август сократил ее до двухсот тысяч. Ветеранам он, как и обещал, дал землю в Италии, а также в провинциях. Поселения ветеранов стали проводниками идеологии принцепса в массы. Службу оставшихся воинов он упорядочил, регулярно платил жалованье, создал отпускной фонд, куда вложил огромную сумму из личных средств. Легионы теперь были расквартированы только в приграничных областях, там, где грозило вторжение варваров. Именно эти территории Август сделал своими, императорскими провинциями. Со стороны казалось, будто он ничуть не покусился на владения сенаторов, оставив им старые, республиканские провинции, а себе взяв то, что завоевал он сам и его предшественники в процессе и после развала республики. Из этих новых территорий принцепс создал как бы буферную зону, предохраняющую сердцевину страны от внешней опасности, и вполне логично разместил там легионы. Получилось, что, приняв на себя из добрых побуждений заботу об охране границ, Август, по необходимости, стал и командующим всеми войсками государства. Именно поэтому из множества его званий главным в конечном итоге оказался титул императора. Армия составляла основу его власти, но это чисто по-августовски было скрыто от глаз современников изысканно лицемерной формой организации дела. Лишь со смертью Августа стали обнажаться хитросплетения его политики, и именно Тиберию предстояло распутать их либо, наоборот, запутать еще сильнее, чтобы не развалилось огромное, эклектически склеенное государство.
После реформ в армии прошло уже несколько десятилетий. За это время накопились новые проблемы. В частности, легионеров возмущало неравенство их положения в сравнении с преторианцами и столичными когортами. Отряд гвардейцев полководца республиканского времени с переходом к монархии вырос в десятитысячный контингент, существенно подкреплявший «авторитет» принцепса своими мечами и копьями. Затем Август создал еще городские когорты для охраны порядка и борьбы с пожарами. Условия службы в этих подразделениях были гораздо лучше, риска — значительно меньше, а жалованье — в два — три раза выше. Однако имя Августа завораживало солдат, и простые легионеры не смели роптать. В течение пятидесяти лет Август внедрял в их умы мысль, что всем хорошим они обязаны ему, причем не только как военачальнику, но и как заботливому гражданину. Он словно бы стал для них всех патроном. Каждый год войска приносили присягу на верность лично Августу, исполняли культ почитания Августа. И вот теперь этого человека, объединяющего своим именем все и всех, не стало, а противоречия сохранились.
Первыми заволновались легионы в Паннонии. Пять лет назад в этой местности происходили жесточайшие битвы с восставшим населением. Число восставших доходило до восьмисот тысяч, а их армия составляла триста тысяч воинов. Римляне в ответ с трудом собрали сто пятидесятитысячное войско. Для комплектования легионов не хватало граждан, поэтому в армию зачислялись рабы, предварительно выкупленные на свободу, и лица с темным прошлым. Конечно же, римляне в конце концов одержали верх, но сами непосредственные победители до сих пор не получили благ за свои достижения, что вызывало недовольство. Брожение в легионах усугублялось их пестрым составом. Пикантность ситуации придавало то обстоятельство, что руководил паннонской кампанией именно Тиберий.