Наверное, с чем-то подобным столкнулись и Пизон с Планциной, поскольку испорченный народ вовсю потешался ссорой сильных мира сего и всячески раздувал их ненависть. Но эти бойцы политического фронта побывали в различных переделках, и их закаленный характер не поддавался ухищрениям психологической войны. А вот Германик впал в депрессию. Он верой и правдой служил Отечеству. Сколько ума и силы духа им проявлено в Германии, чтобы обезопасить свое государство от агрессивных соседей! Как хитро и с риском для жизни он усмирил мятеж, устояв против соблазна власти, и тем самым спас соотечественников от жестокой гражданской войны! И здесь, в Азии, его тонкая дипломатия позволила бескровно разрешить все проблемы. Кроме того, он был хорошим другом, верным мужем, примерным отцом. И за все это наградой ему стали злоба и преследование темных сил. Неблагодарность — самая жестокая обида для талантливых и честных людей. Только теперь Германик по-настоящему понял, в какое подлое время довелось ему жить.
Почувствовав его моральный надлом, недруги усилили психическое давление. Однажды Агриппина нашла свинцовую пластинку с начертанными на ней магическими знаками и заклятьями вокруг имени Германика и показала ее мужу.
— На тебя наводят порчу! — объявила она.
— Нас сживают со света! — подхватил он. — Меня убьют из-за угла или отравят! И что тогда станется с тобою и детьми?
После этого эпизода Германик стал бояться есть и пить, повсюду ему мерещились призраки. Подкупленные рабы тут же сообщили о его состоянии своим тайным хозяевам. С тех пор в доме Германика то и дело находили брошенные на полу или подвешенные на стенах остатки человеческих трупов, извлеченные из могил, таблички с проклятьями, полуобгорелый прах, сочащийся гноем, и другие орудия колдовства. В конце концов он заболел и слег.
У Германика не было сомнений в том, что его отравили или околдовали по прямому поручению Пизона и Планцины, поэтому он издал приказ, предписывающий Пизону покинуть Азию. Тот с проклятьями на устах собрался в путь, но его задержала весть о болезни обидчика. «Поделом тебе!» — злорадно воскликнул он, не тая своего торжества. Однако вскоре выяснилось, что состояние Германика улучшилось, и во многих храмах по этому поводу стали приносить жертвы и воздавать благодарственные молебствия богам. Пизон пришел в бешенство и послал солдат опрокинуть жертвенники. Но, побуянив некоторое время, он все-таки был вынужден отбыть в Рим. В то время суда редко пересекали моря и в основном ходили вдоль берега. Поэтому Пизон на пути в Италию еще не раз останавливался в азиатских портах. Находясь у острова Кос, он узнал, что Германик умер, и молва ставит это в вину ему, Пизону.
Чувствуя приближение смерти, Германик призвал жену, друзей и обратился к ним с последней речью. Он высказал уверенность, что погублен Пизоном и Планциной, и просил не оставлять этого преступления безнаказанным. «Подайте в сенат жалобу, — говорил он, — покажите народу мою жену — внучку Августа, детей. И сочувствие будет на стороне обвиняющих, и люди не поверят и не простят тем, кто станет лживо ссылаться на какие-то преступные поручения». Затем он обратился к жене и принялся уговаривать ее смирить свою непомерную гордыню ради детей и больше не раздражать сильных, соревнуясь с ними в могуществе. После этого он попросил выйти всех, кроме Агриппины, и простился с женой наедине.
Впоследствии предполагали, что в те мгновения Германик открыл ей великую тайну черной интриги двора и указал на опасность, исходящую от Тиберия. «Иначе, зачем он велел удалиться всем остальным?» — вопрошали знающие люди сомневавшихся, и те прозревали. И впрямь, о чем еще могли говорить наедине любившие друг другу муж и жена, расставаясь навсегда, как не о тирании коварного принцепса?
Когда проконсул умер, его легаты стали держать совет. Противостояние с кланом Пизона зашло слишком далеко. Примирение было невозможно ни здесь, в Азии, ни в Риме, продолжение вражды являлось неизбежностью. Либо штаб Германика добьется осуждения Пизона, и тогда эти люди предстанут римскому народу героями, либо виновником конфликта будет объявлен Германик, и в таком случае Пизон, усилив свое могущество, сживет со света всех сторонников поверженного конкурента. Поэтому легаты выбрали Гнея Сенция, как самого опытного сенатора из своей среды, исполняющим обязанности наместника и развернули подготовку к грандиозной политической акции — похоронам доблестного Германика.