«Твои желания тебе не принадлежат, это звучит странно, но это так. Они на самом деле хотят того, что тебе не нужно. Наши органы питаются только чувством радости и любви. Корми их этим ежедневно, и они тебя не подведут. Пойми ничего не происходит само собой, все нужно выращивать. Нам говорят в детстве: будь добрым, или будь честнее, но это уже плоды деревьев, которые никто не сажал там у нас внутри. Поступки это продолжения помыслов, поэтому важно чтобы твои помыслы были всегда чисты. Старайся избавляться от сорняков сразу же, иначе они покроют весь твой сад порослью, не давая взойти ничему хорошему. Один случайный поступок не порицаемый тобой, может очень скоро превратиться в злостную привычку. Мы сами творим свою судьбу, так как наши поступки это наше знамя для союза с другими похожими на нас людьми. Увидев как ты не раздумывая бросился в океан спасать Ы, я понял что твой сад похож на мой».
При этих словах он обернулся и по-дружески улыбнулся, видимо давай знак, чтобы я не обижался за подстроенный прыжок. Видимо этой улыбкой он имел в виду, что я бы сделал на его месте так же, а он на моем поступил как я. По крайне мере так я смог расшифровать его слова и мимику, после чего спросил:
«И когда же мы начнем выращивать свой новый сад? Я уже приготовил ле йку и секатор».
Видимо то, что я сказал ему понравилось, он сначала улыбнулся, а потом уже серьезно сказал:
«Прежде чем мы начнем, ты должен пообещать мне, что никогда не применишь полученные знания во вред людям, даже если они тебя обидели или причинили боль. Поклянись, что ты никогда впредь не убьешь ни одно насекомое, будь то назойливый комар или противный паук. Ведь в следующей жизни ты можешь стать одним из них, и увидеть чью-то потную лапу накрывающую тебя в дребезги».
«Любопытное у вас представление о моей дальнейшей судьбе». — рассмеялся сдержанным голосом я, но быстро остановился, понимая всю серьезность момента, — «Если это не шутка, то клянусь не тревожить больше ни одно насекомое или животное, а так же не обижать людей, которые мне не приятны. Если вам интересно, то я и раньше ничего подобного не делал». — подняв свои вспотевшие от удивления брови, закончил я. Маленькие искорки блеснули в его глазах когда он одобрительно покачал головой. Мне показалось, что он прочитал мои мысли и остался ими доволен, но мне нужно было подтверждение.
«Как вам удается читать мысли других людей? Ведь современная наука не признает такие явления». — спросил я, готовясь услышать очередные байки и легенды о связи с космосом и медиумах.
«Все достаточно просто. Учись слышать то, чего не слышат другие. Звуки бывают разные: одни звучат на высоте до колен, другие от колен до пояса, третьи от пояса до груди, четвертые от груди до шеи, и самые популярные на уровне головы, с помощь которых общается большинство людей. Так же есть и еще несколько видов звуков, распространяемых над нашей головой, но об этом тебе еще рано знать». — он прервал свой монолог, поглядев на свои потрескавшиеся пальцы, а затем продолжил. — «Животные и насекомые общаются на низких уровнях, а птицы на высоких, это как иностранные языки среди людей, только без использования речи. Сейчас ты слышишь только то, что хочешь услышать. Тебя не интересует то, чего ты не понимаешь, например чужая боль или страдания, которые звучат на уровни груди».
«Интересное объяснение. Я как то раньше об этом даже не задумывался». — выдавил от удивления я и сразу попытался применить свои знания на практике и понять, что мне прямо сейчас говорит учитель на уровне голени и отчетливо услышал оттуда его повторяющийся шепот: «не беспокойся». Только сейчас я понял, — мои голени, как раз не находили себе место от суеты. До этого момента наши ноги не общались друг с другом, поэтому и понимание друг друга происходило не полное. Я постоянно спешил, а он не торопился. Но все равно как это можно общаться без голоса, это же невероятное явление. — «Допустим это так, но как человеку научиться общаться с самим собой. Найти язык к самому себе?»
«Хороший вопрос», — радостно усмехнулся учитель. — «Именно поэтому я тебя и выбрал. Ты задаешь правильные вопросы. А как говорили древние — правильный вопрос это уже половина ответа. В этом вопросе как раз и скрыт секрет управления энергией ци», — при этих словах он не спеша сел в позу лотоса и поправил коврик по краям, после чего опустив покорно голову перед солнцем и продолжил речь: — «Древневосточная энергия «ци» несколько отличается от западного понимания внутренней энергии. Она больше похожа не на тепло, а на пепел, не на голос свыше, а на шепот рядом. Считается если потенциалы внутреннего и внешнего равны, то только тогда может происходить передача энергии, то есть ее получение из огромного внешнего мира в крошечный внутренний. Чтобы выровнять эти потенциалы необходимо опустошить свое сознание и расслабить все мышцы, и для этого используют медитацию. Как только эта энергия начнет входить в нас, мы потеряем контроль над сознанием и своими мышцами, но только на время, которое она поступает. Эта энергия начнет формировать наш комфорт, который выражается в том, чтобы быть наполненным ею до краев. Можно действовать и наоборот, предоставляя энергии думать за нас, и управлять нашими мышцами, словно мы передаем вожжи от колесницы кому-то другому, кому-то более наполненному, кому-то более знающему. По мере наполнения тела энергией впоследствии она начнет упираться о стенки тела, и покалывать в коже. По мере наполнения, частота и глубина нашего дыхания начнет наоборот замедляться и сокращаться. По мере наполнения, разрозненные внутренние органы начинают соединяться в единую гармоничную систему. Энергия — это то, что объединяется в гармонию, о какой бы энергии мы не говорили. Чувство наполненности энергией ци характеризуется чувством нирваны, и полным восстановлением организма. Тяжесть превращается в невесомость, а темнота в сияние, внутреннее становится внешним, и тайное открытым». — он открыл глаза и перевел дыхание. Он посмотрел на меня, а я все еще стоял на значительном расстоянии от него неподвижно, и легким жестом ладони он пригласил сесть на коврик напротив него. Мне конечно было удобнее вдали слушать, но все же я покорно подошел и неуклюже сел в позу лотоса, подражая его манере. И когда я закончил свои ерзания на коврике и почесывание ног, и наконец воцарилась тишина, которую казалось он пил не спеша, он снова заговорил спокойным монотонным и в тоже время успокаивающим голосом: