«Умница, – подумал Герман, – обозначила себя, а то я сдуру мог и пальнуть – вон, как руки дрожат».
– Всё в порядке! – крикнул он. – Можешь заходить.
Не успела Ева войти в кабинет, как следом ворвался Януш Радзивилл – глаза шальные, в руке револьвер с глушителем.
– Вы не находите, что немного опоздали, князь? – набросился на него Герман.
– В машине сидел ещё один эсесовец, – потупил взор разведчик. – Когда прозвучал выстрел, он выскочил и побежал к дому. Тогда, как договаривались, я начал действовать по обстановке, а дальше… Ну, не мог же я оставить труп посреди улицы, а на то, чтобы загрузить его в багажник, ушло время…
– Я не о том! – перебил Крыжановский. – Стук в дверь прозвучал раньше, чем ваш сигнал.
Радзивилл сунул револьвер за пояс и поднял вверх руки.
– Сдаюсь, виноват, – молвил он с картинным раскаянием. – На секунду задремал за рулём, открываю глаза, а тут эти… А как вы хотели – поднялся чуть свет, а тут ещё погода, посмотрите, какой туман за окном…
– Да-да, от этого тумана в сон так и клонит, – неожиданно вмешался в беседу старый Вилигут.
Получив поддержку от того, кого ещё совсем недавно называл опереточным генералом, Радзивилл немедленно воспрял духом и весело заявил:
– А вы неплохо стреляете, профессор.
Но Герман его уже не слушал, он лихорадочно соображал. Пропажа подручных Гильшера не может долго оставаться незамеченной, значит, ждать до вечера, как предполагал оговоренный с Ольгой план, теперь не представлялось возможным. Действовать следует немедленно…
– Бригаденфюрер, вы ведь неоднократно бывали у Гильшера? – спросил он вкрадчиво.
– Бывал, и не раз, – хитро прищурился старик. – Более того, прекрасно ориентируюсь, как внутри, так и снаружи дома.
Крыжановский и Радзивилл понимающе переглянулись.
– Герман, нет! – вскрикнула Ева. – Ты же сам говорил – нельзя сталкиваться с Зелёными монахами, а они там наверняка кишат как вши.
– А вот и нет, – хихикнул Вилигут. – Парочку, правда, я на вилле Фридриха видел, спорить не буду, но остальные совсем в другом месте – в Далеме[131], на Брудерштрассе.
– В штаб-квартире Аненербе? – удивилась Ева. – Что они там делают?
– О, Зелёные братья создают большую мандалу, которая необходима для ритуала начала Сантура, – пояснил Вилигут. – Это их обязательство по нашему старому договору. Мандала очень сложная, забирает все силы и всё внимание, они и спят там же. Фридрих тоже большую часть времени торчит на Брудерштрассе, но сейчас он, скорее всего, дома – именно там установлено оборудование для переливания крови. Сами понимаете, дело сугубо конфиденциальное.
Следующий вопрос Герман задавал с изрядной долей опаски. Это был главный вопрос, от ответа старика зависело всё!
– Бригаденфюрер, вы ведь знаете, где Гильшер держит Вселенскую Черепаху?
– Ну, естественно – знаю! – приосанившись, старый еретик надменно поджал губы, из чего следовало, что ему прекрасно понятна важность вопроса. – У себя в сейфе, где же ещё? Колесо у Зелёных братьев, а Черепаха у Фридриха. В час Сантура мандала соединит оба предмета, после чего будет разрушена!
Герман повернулся к Еве, собравшись убеждать и уговаривать, но слова застыли на губах – в глазах любимой он прочёл понимание. Лишь на миг мелькнуло нечто вроде обречённости, но холодный трезвый ум Белокурой бестии немедленно взял верх над чувственным порывом любящей женщины: ведь это шанс, не использовать который глупо.
Князь Януш иначе реагировал на полученную информацию.
– Ну что, профессор, рискнём? – вскричал он азартно. – Игра без риска не бывает.
– Игра?!!! – в один голос вскричали Герман с Евой.
– Ну, вы прямо как Ольга! – возмутился Радзивилл. – Та тоже меня вечно пилит за пристрастие к играм. Что делать, такой я человек – легкомысленный, не спорю, но…
Тираду князя прервал громкий протяжный скрип. Оказалось, это старый Вилигут открыл шкаф, откуда добыл чёрную эсесовскую форму.
– Нет-нет, даже и не помышляйте, – остановил его Герман.
– Как это – не помышляйте?! – взвизгнул Вилигут. – Я поеду с вами, вы же никогда не были на вилле Фридриха!
– Вполне можно начертить план и подробно рассказать, что да как, – парировал Герман, а затем совершенно безжалостно добавил, – откровенно говоря, я вам просто не доверяю, кто знает, что вы можете выкинуть ради своего мифического начинания…
Вилигут вначале побледнел от обиды, затем покраснел от ярости, когда же заговорил, голос его дрожал: