– По-моему, мы не так уж плохо справились, – тихо сказал он.
Я перестала смеяться, вдруг почувствовав печаль, и устало положила голову ему на грудь.
– Да, пожалуй, неплохо, Дэвид.
Я подняла голову, чтобы посмотреть ему в глаза, и не отвернулась, когда он наклонился, чтобы поцеловать меня. Мне было хорошо и приятно, но я изо всех сил старалась не представлять, что это – поцелуй Адама. Через несколько минут он спросил:
– Ты подумаешь об этом, Джейни?
– А как же Элинор?
– Элинор больше для меня не существует. Не могу же я все оставшиеся дни любить призрак.
– Я не уверена, что мы в состоянии выбирать, кого нам любить, Дэвид. Но обещаю, я подумаю об этом, когда немного обустроюсь.
Неделю спустя меня в Визи-коттедже разбудил посреди ночи бешеный стук в дверь. Я зажгла стоявшую у кровати свечу и посмотрела на часы на комоде. Была половина первого. Я натянула халат и сонно подошла к окну. Дэвид никогда не приходил сюда ночью, но в принципе мог сделать это в случае какой-нибудь экстренной ситуации с животным. Я знала, что он лечит отличную лошадь майора Эллиота, которая была очень тяжело больна. Возможно, он решил усыпить ее, чтобы прекратить страдания животного, но это не причина для того, чтобы вытаскивать меня зимней ночью.
Откинув штору, я немного приоткрыла окно, поежившись от прикосновения холодного воздуха. Накануне выпал снег, но его было совсем мало, и земля казалась скорее покрытой изморозью.
– Кто там? – крикнула я.
– Это я, Дэвид, – в голосе его звучало напряжение. – Я ранен. Можешь мне помочь?
– Спускаюсь.
К тому времени, когда я добралась до входной двери, сна от волнения и удивления у меня не осталось ни в одном глазу. Я подняла засовы, повернула ключ, а когда распахнула дверь, Дэвид буквально упал на меня.
– Извини, – пробормотал он. – Извини, Джейни.
– Ничего, – выдохнула я. – Обопрись на меня, и мы с тобой дойдем до стула.
Когда он опустился в кресло, я увидела, что на виске у него глубокий порез и опухоль, а из левого ботинка просачивается кровь. Я выбежала к двуколке и выхватила с сиденья его медицинскую сумку, в которой должны были находиться бинты и дезинфицирующие средства. В комнате я задержалась только для того, чтобы подбросить полено в гаснущий огонь, затем принесла с кухни чан, поставила его под раненой ногой Дэвида и очень осторожно сняла с него ботинок. Ткань брюк пропиталась кровью. Света от свечи было недостаточно, и я поднесла спичку к большой лампе на столе.
– Дэвид, дорогой, что ты натворил?
– Хотел пристрелить Куэйла, – вяло произнес он. – Ничего не вышло… он только посмеялся. Дьявол своих в обиду не дает.
Я почувствовала, что кровь отхлынула у меня от щек.
– Дэвид, не может быть! Он приложил руку к виску.
– Не может быть что, Джейни? Извини, плохо соображаю.
– Неважно, расскажешь потом.
Я снова опустилась на колени и стала подворачивать штанину, чтобы добраться до раны. У него на икре была рана длиной в несколько дюймов, причем плоть была скорее вырвана, чем срезана. Несколько недель он наверняка будет хромать, но если рану продезинфицировать, она не опасна. Я с облегчением вздохнула и сказала:
– Прижми это полотенце, чтобы остановить кровотечение, пока я разогрею воду и все приготовлю. Сможешь?
Он кивнул, наклонился и взял полотенце.
В течение следующих двадцати минут я была занята тем, что тщательно промывала рану дезинфицирующим составом, накладывала на нее марлевую повязку и перебинтовывала ее. Я с радостью вспомнила, что последние три-четыре года Дэвид регулярно делал противостолбнячную прививку. Сыворотку от столбняка открыли недавно, и Дэвид ее очень хвалил. Все это время он лежал, откинувшись на спину как будто в полусне, и мы ни о чем не разговаривали. Я промыла опухоль и порез у него на голове все тем же дезинфицирующим средством, состав которого изобрел сам Дэвид, затем все убрала и приготовила кофе, подлив туда коньяка из фляги, которую Дэвид носил с собой, чтобы подкреплять силы в длинные зимние ночи.
Огонь весело горел, в комнате разлилось приятное тепло. Я выскочила к двуколке в синих носках. Они промокли и теперь сушились на камине. Я надела другие и поудобнее устроилась в кресле.
– Дэвид, проснись и выпей кофе.
– А? – Он открыл глаза, поморгал и прикоснулся сначала к голове, а потом посмотрел на забинтованную ногу. – Спасибо тебе, – произнес он. – Спасибо тебе, Джейни. О Боже, до чего же ты хорошая девушка.
Про себя я подумала, что к его мнению вряд ли присоединится кто-нибудь, увидевший его двуколку около моего дома в час ночи, однако вслух этого не высказала. Меньше всего мне хотелось сейчас заставлять его броситься обратно в зимнюю ночь. До сих пор за хлопотами мне удавалось подавлять свое беспокойство, но теперь я отчаянно хотела знать, что же произошло.
– Как твоя голова, Дэвид? Ты в состоянии рассказать мне, что случилось?
Он отхлебнул кофе и кивнул.
– Да. Ах, как хорошо. – Он протянул босую ногу к огню. – Снова начинаю чувствовать себя… почти человеком. – В обращенном на меня взгляде темных глаз была тревога. – Этот тип Куэйл. Он защищен… какими-то силами. Несомненно.
– Ох, Дэвид, перестань говорить так бестолково, когда меня прямо тошнит от беспокойства. Расскажи, в чем дело.
– Извини. Ну, старый Эллиот прислал за мной около половины двенадцатого мальчишку, чтобы сообщить, что у лошади началась агония, и попросить приехать, чтобы застрелить ее. Так что я отправился в «Карлингс» и с помощью пули из этой винтовки помог бедняжке избавиться от страданий, – он несколько смущенно посмотрел на меня, а потом отвел глаза в сторону. – Я… ну, обратно я возвращался дорогой, которая проходит рядом с "Приютом кречета". Я знаю, что она длиннее, но иногда по ночам я ею езжу. Возможно, потому что ближе подойти к Элинор мне теперь не удается. – Он смотрел в огонь, лицо его стало напряженным. – В одном месте через щель в стене просматривается широкая дорога, ведущая между фруктовыми деревьями к дому. Там я и заметил Элинор.
– Элинор? В саду в полночь?
Он кивнул, руки его, держащие чашку с кофе, задрожали.
– Было очень темно. Луны сегодня, можно сказать, нет, но свет лился из единственного большого окна "Круглой комнаты". Он падал прямо на лужайку, а на окно, должно быть, что-то было прикреплено, потому что свет, падавший на траву, имел форму огромной звезды. Пятиконечной звезды… в углах которой были какие-то странные черные тени. – Он продолжал смотреть в огонь. – Джейни, в середине звезды стояла Элинор. Руки подняты, волосы распущены, и она была нагая.
– Что? – я вскочила со стула, пролив на себя кофе. Мною овладела такая бешеная, смертельная ярость, что я скорее невнятно бормотала, чем выговаривала слова. – Он что? Что он сделал, Дэвид? Элинор? Голая в морозную ночь?
Дэвид устало кивнул.
– Возможно, теперь это на нее не действует, не знаю. Но я понимаю, что ты испытываешь сейчас, Джейни. То же, что и я там. Мне хотелось схватить Куэйла руками за горло… и выдавить из него жизнь. Потом я увидел его. Он стоял спиной ко мне, по другую сторону тропы, и наблюдал за нею. Один из лучей звезды почти касался его ног. Он был одет… Я не очень уверен, но это что-то вроде короткого серебристого плаща или накидки, а в каждой руке – жезл или, возможно, лезвие рапиры. Одна из этих штук была обращена в небо, а другую он протягивал в сторону Элинор. – Дэвид посмотрел на меня с перекошенным лицом. – Джейни, я готов поклясться, что видел… черный луч, который исходил из кончика штуковины, которая была направлена на Элинор.
Мое сердце все еще колотилось, и я с усилием заставила себя сесть, прошептав:
– Что же ты сделал?
Он пожал плечами.
– Не помню, как перелез через стену, но помню, как ринулся по тропе к Куэйлу. Затем я, по-видимому, наткнулся в темноте на дерево.
– Но там, на тропе, ни на что невозможно наткнуться.
– Ну… возможно, я упал и поранил голову. Возможно, что-нибудь другое. Теперь я готов поверить практически во все. Несколько секунд я ничего не соображал, но потом поднялся на колени. Куэйл по-прежнему стоял ко мне спиной. Ты знаешь, как я ношу свою винтовку. В ранце, и там же – несколько патронов. Я вынул винтовку и зарядил ее. Джейни, я вовсе не был в припадке безумия, я отлично понимал, что делал. – Он передернулся, словно его бил озноб, сделал большой глоток кофе с коньяком и продолжил: – Я встал и снова двинулся к нему, на этот раз шагом, держа в руках винтовку с взведенным курком. Я был от него в четырех-пяти шагах, когда она, похоже… сама выстрелила. Клянусь, я не стрелял. Я сделал шаг левой ногой, и пуля вырвала у меня мясо на икре. Я снова упал, услышав, как Куэйл издает ужасные, будто икающие звуки. Теряя сознание, я понял, что так он смеется.