С огромным счастьем сообщаю вам, что Элинор согласилась в сентябре выйти за меня замуж. Мы очень надеемся, что вы купите ферму Кэтлингов, чтобы наши земли граничили друг с другом и мы могли вместе вести хозяйство.
Джейни, пожалуйста, знай, что Элинор хотела написать тебе письмо и отправить его вместе с моим, но у нее ничего не получилось. Она говорит, что не может выразить все, что хочет, в словах и уверена: ты ее поймешь. Она страстно мечтает тебя видеть и, разумеется, познакомиться с Адамом. Не хочу представлять дело так, что не осталось никакого следа от того, что ей пришлось пережить за тот ужасный год, когда она находилась во власти этого чудовища, но надеюсь, что с помощью профессора Мэнсона и в особенности благодаря смерти Куэйла она в состоянии отрешиться от выпавших ей жутких испытаний, и они постепенно превращаются в сон.
Как говорит Элинор, в словах все не выразить, да и я, как вы оба знаете, не из тех, кто любит распространяться о своих чувствах. Поэтому позвольте просто сказать, что я прекрасно знаю: если бы не вы, Элинор погибла бы, поэтому я останусь вам навеки благодарен.
Всего лишь через несколько дней после прочтения этого письма вы окажетесь дома, и какое счастье принесет нам ваш приезд! Мне так не терпится снова попикироваться с Джейни, когда мы будем лечить очередного пациента со скверным характером. Мы знаем дату прибытия вашего корабля, но будем ждать вас в "Приюте кречета", потому что Элинор так мечтает о минутах встречи с Джейни, что считает их слишком драгоценными для того, чтобы провести их на причале или железнодорожной станции.
В ожидании этого счастливого мгновения мы оба шлем вам нашу самую искреннюю любовь.
Вечно ваш,
Дэвид".
Я читала письмо, когда мы стояли на палубе под золотыми валами Большой гавани Мальты, и то был для меня воистину золотой час. От счастья я не могла говорить и просто передала письмо Адаму. Он прочел его, сложил и тихо сказал:
– Пойдем в каюту, Джейни.
Немного удивленная, я взяла его под руку. Когда за нами закрылась дверь каюты, я спросила:
– В чем дело, Адам, милый?
– Три вещи, – очень серьезно проговорил он. – Во-первых, я наблюдал за твоим лицом, когда ты читала письмо, и убежден, что ты делаешься все красивее и красивее.
– Ах, мой милый, обожаю, когда ты говоришь глупости.
– Во-вторых. Мне очень нравится мысль о покупке фермы Кэтлингов.
– Замечательно. Но почему ты не мог мне этого сказать на палубе?
– Так, теперь третье. С тех пор, как ты меня в последний раз целовала, Джейни Гэскуин, прошло по меньшей мере два часа.
Я протянула к нему руки, и он заключил меня в свои объятия.
Жарким августовским полднем мы сошли с ландо, доставленного молодым Уильямом на станцию, чтобы нас встретить. Молодой Уильям стал на семь лет старше по сравнению с тем, когда я впервые появилась в "Приюте кречета", а он, посмотрев на меня, облаченную в ветхую, много раз чиненную одежду, заявил: "Э, какая милашка!"
Сейчас он смущенно ухмыльнулся, переступил с ноги на ногу, потер лоб и сказал:
– Вы найдете их на задней террасе, мисс Джейни.
– Спасибо, Уильям.
Радость буквально поглотила меня, заставляя чуть не танцевать на месте. Адам взял меня под руку, и мы пошли к конюшням и дальше – к большой лужайке позади дома. Как только нас стало заметно с террасы, навстречу нам выбежала высокая леди. Юбки красного как вино платья, похожего на то, в котором я ее впервые увидела, кружились вокруг ног.
– Джейни!
Адам легонько шлепнул меня по плечу, и я бросилась к ней, но глаза мои были настолько затуманены слезами, что я споткнулась, успев, впрочем, подняться, когда она оказалась около меня и крепко обняла.
– Джейни, Джейни, Джейни!
Она снова и снова шептала мое имя, пока я прижималась к ее груди. Мы обе плакали. Когда наконец ко мне вернулся голос, я отступила, держа ее руки в своих.
– Дай мне на тебя взглянуть.
Да, пережитое оставило на ней свои следы. У виска – белые нити в волосах, в уголках глаз и около рта были маленькие морщинки. Но роскошные рыжие волосы блестели так же, как прежде, быстрые серо-зеленые глаза были полны жизни и чувства, и от нее исходила та же самая энергия, что и прежде.
– О, моя верная, верная Джейни, – она вытерла с глаз слезы и рассмеялась.
Я обняла ее за плечи, и мы медленно пошли через лужайку, перебивая друг друга, готовые то рассмеяться, то расплакаться.
– Ты купишь у Кэтлингов?..
– Да, конечно, Элинор, милая! Так здорово – а когда свадьба?
– Двадцать пятого. Ах, Джейни, мне просто не верится…
– Я так за тебя рада. А мать Адама все еще?..
– Да, и она очень хорошо себя чувствует. Говорит, что хочет поздороваться с тобой после того, как схлынет первая волна наших восторгов…
– А Нимрод?
Элинор рассмеялась знакомым мне смехом.
– Дорогая, ты совсем не меняешься. Уверена, что Нимрод ждет не дождется беседы с тобой.
Я увидела Адама и Дэвида у входа на террасу и, хлопнув себя по губам, воскликнула:
– Нет, я просто невыносима! Я до сих пор не поздоровалась с Дэвидом и не познакомила тебя с Адамом. Дэвид рассказывал тебе о нем? О, конечно, он должен был рассказывать. Нельзя сказать, что он красивый, Элинор, это я про Адама, нос и брови у него… все равно, мне они нравятся, а когда к нему привыкнешь, то он начинает казаться очень привлекательным, и вообще – он просто чудо, я так им горжусь. Адам! Адам!
Он пошел к нам, и Элинор ждала его, протянув обе руки. Он взял их в свои, и они молча стояли, глядя друг на друга и улыбаясь, не испытывая ни малейшей неловкости, как будто бы вели беззвучный разговор. Ко мне подошел Дэвид. Я поцеловала его и взяла за руку, и мы тоже не произнесли ни слова, просто смотрели на Адама и Элинор.
Наконец она заговорила:
– Вы отправились в такой далекий путь и серьезно рисковали своей жизнью, мистер Гэскуин, ради женщины, которая была вам совершенно незнакома. Я перед вами в огромном долгу.
Адам, улыбаясь, покачал головой:
– Нет, мисс Лэмберт. В долгу перед вами всегда буду я. Вас я должен благодарить за Джейни.
Элинор посмотрела на меня.
– А я всегда считала, что мне надо вас, Адам, благодарить за Джейни.
Он проследил за ее взглядом.
– Давайте сойдемся на том, Элинор, что нам обоим очень повезло.
– Удивительно повезло.
Они продолжали молча смотреть на меня, будто чего-то ждали. Дэвид взял меня за руку, решительно собираясь увести.
– Пойдем в конюшню, поговоришь с Сарой, – предложил он.
– О, погоди, даты что? – запротестовала я. – Ради Бога, Дэвид, отпусти меня, мы только что приехали и…
– Не будь такой дурочкой, Джейни, – весело сказал он и потащил меня еще быстрее. – Эти двое ждут-не дождутся возможности поговорить о тебе, чтобы самым глупым образом излить свои восторги. Я не намерен ни участвовать в подобных превозношениях, ни позволить тебе их слушать и возгордиться. На влюбленных мужей приятно смотреть, но выслушивать их, пожалуй, не стоит.
– Ты скоро сам станешь одним из них, Дэвид. Он рассмеялся.
– Да. И да благословит тебя за это Бог, Джейни Гэскуин. У конюшни мы остановились и посмотрели в ту сторону, где за пастбищами виднелась ферма Кэтлингов и усадьба "Кимберли".
Меня охватило теплое, блаженное спокойствие. Это будет наш дом. Дом Адама, мой и наших детей. Во мне растет его дитя, и прежде чем опадут последние осенние листья, я почувствую, как оно шевелится. Здесь, на этой земле, мы будем жить, вместе преодолевая те трудности, которые могут встретиться нам на пути. Любовь наша закалилась в испытаниях, через которые мы вдвоем прошли, и Господь благословил нас друзьями, чьи сердца бьются в унисон нашим.
– Добро пожаловать домой, Джейни. А теперь пошли, поговоришь с Сарой. Она носит своего первого жеребенка, – произнес Дэвид.
Рассмеявшись, я снова взяла его под руку.
– Тогда у нас много общего, – сказала я.