Среди других феррарцев, с которыми Тициан успел познакомиться, ему импонировали личный секретарь герцога, умный и сдержанный Томмазо Мости, и его младшие братья Винченцо и Агостино. Среди новых знакомых был и юрист Ипполито Риминальди, человек глубоких знаний и оригинальных взглядов на современный мир. Беседуя с ними, Тициану удалось сделать несколько рисунков с натуры. Во время следующих наездов он напишет портреты этих придворных, а также самого герцога, его сына Эрколе, Лукреции Борджиа и Лауры Дианти.
Однажды в замке он повстречал старого знакомого флорентийца Фра Бартоломео, который занемог и нуждался в дружеском участии. В разговоре монах-художник вспомнил своего духовного наставника — уроженца Феррары доминиканского монаха Джироламо Савонаролу, страстного поборника чистоты нравов и ярого противника папства. В бытность его во Флоренции многие художники чутко прислушивались к зажигательным проповедям монаха, который предвещал конец света и кару за грехи. Люди тогда впадали в уныние, и ужас перед неминуемым светопреставлением охватил таких известных мастеров, как Сандро Боттичелли, Филиппо Липпи, Пьеро ди Козимо и Лоренцо ди Креди. В те годы погрустнели лики флорентийских Мадонн, утратив свою былую умиротворенность и полнокровие. Некоторые живописцы поверили утверждениям Савонаролы, что искусство — это искус Сатаны, в страхе забросили кисти и, сочтя свои картины богомерзкими, под улюлюканье грубой толпы сами поволокли их в общий костер на площади. Во время повального безумия погибли в огне многие бесценные произведения искусства, которые фанатичная толпа сочла безбожными творениями, созданными по наущению дьявола. По рассказам Фра Бартоломео, в дни разгула фанатизма один венецианский банкир при виде груды картин, приговоренных к сожжению, предложил правителям города выкупить шедевры за внушительную сумму в двадцать тысяч золотых дукатов (для сравнения заметим, что позднее Микеланджело за скульптуру Давида получил 400 дукатов).
Слушая эту грустную историю, Тициан не мог предвидеть, что ему придется после смерти Фра Бартоломео дописывать его едва начатую картину, хотя ее тема была далека от тех трагических событий, о которых поведал старый художник. Действительно, итальянское искусство еще до трагических событий во Флоренции жило ощущением грядущих катаклизмов. Стараясь не подгонять время, многие художники и поэты предпочитали жить днем сегодняшним, отгоняя от себя мысли о дне грядущем. Эти настроения выражены тогдашним правителем Флоренции Лоренцо Медичи Великолепным в известном четверостишии:
Работа в замке, в специально отведенном для него зале настолько увлекла Тициана, что ему удалось написать одно из своих выдающихся произведений «Динарий кесаря» (Дрезден, Картинная галерея). Вазари высоко отозвался о «великолепной и величественной голове Христа, которому простой иудей показывает золотую монету с изображением кесаря». При сравнении картины с более ранней работой «Христос и палач» нельзя не заметить, как обогатилась палитра художника, став более сочной, яркой и звучной, и насколько само изображение выглядит рельефным и осязаемым.