И вот я тлею дни и ночи,
Горя на медленном огне.
Найди расправу покороче, —
Убей, не дай очнуться мне.
Тревога все непобедимей,
К минувшему отрезан путь,
И способами никакими
Былого мира не вернуть.
В душе поют рожки без счету,
И звук их жалобно уныл,
И точно в ней ютится кто-то
И яблоню в ней посадил…
И так как боли неприкрытой
Не утаить перед людьми,
Пронзи мне сердце, Карменсита,
И на небо меня возьми.
«Привозит дилижанс…»
© Перевод Ю. Ряшенцев
Привозит дилижанс
И письма и газеты,
И лошади бредут, забрызганы до грив,
Промерив на пути все лужи и кюветы.
За три версты слыхать,
Когда взывает кучер:
— Вот «Цнобис пурцели», вот знания листок…
А ну-ка, детвора, набрасывайся кучей!
А я того и жду.
На голову — потуже —
Платок.
Через плетень! Канава позади!
И с пачкою газет обратно — через лужи.
Уже народ притих.
Уже сырой, нехрусткой
Бумагой я шуршу, чтоб гордо прочитать
Народу о войне —
Войне японо-русской.
Отец глазами слаб.
Но все село считает,
Что пусть бы даже он и вовсе был здоров, —
Нет лучше, если сын
Вот так отцу читает.
Крестьяне смотрят в рот,
Качают головами,
Превыше новостей они поражены:
Малыш, а не смущен мудреными словами…
АПРЕЛЬ В ОРПИРИ
© Перевод Ю. Михайлик
Солнечным жаром Орпири наполнен,
А над садами, где персик с айвою,
Солнце качает цветущие волны,
Пенное кружево над головою.
И, помогая цветенью, кипенью,
Будто бы марш над зеленой дорогой,
Птицы гремят по садам, словно пеньем
Май призывает себе на подмогу.
Поле, набухшее в солнечном свете,
Гонит по мышцам силу земную,
Словно уже прочитало в газете
Передовую про посевную.
Так от Орпири гулким простором
До Чаладиди плывет величанье.
Если обрушатся гордые горы,
Их этот воздух поддержит плечами.
И Арсианский хребет небывалый
В льдистой короне сияет до срока,
Ждет лишь сигнала, чтоб грянуть обвалом,
В пену цветения пеной потока.
Так и не ведаю, что означало
Вечное пение «Чарирами»,
Но Имеретия мне зазвучала
Близким созвучием — чая и рами.
ЗАЗДРАВНЫЙ ТОСТ («Привыкли мы славить во все времена…»)
© Перевод Н. Заболоцкий
Нико Пиросмани
Привыкли мы славить во все времена
Нико Пиросмани за дружеским пиром,
Искать его сердце в бокале вина —
Затем, что одним мы помазаны мирром.
Он трапезы нашей почтил благодать:
Бурдюк и баран не сходили с полотен.
А поводов к пиру недолго искать —
Любой для приятельской встречи пригоден.
Следы нашей жизни, о чем ни пиши,
Изгладятся лет через десять, не боле,
А там на помин нашей бедной души
Придется сходить поклониться Николе.
Заплачет в подсвечниках пара свечей,
В трактире накроется столик с обедом…
Прошел он при жизни сквозь пламя огней,
За ним и другие потащатся следом.
Жил в Грузии мастер… Он счастья не знал!
Таким уж сумел он на свет уродиться.
Поднимем же, братья, во здравье бокал, —
Да будет прославлена эта десница.
«Высоким будь, как были предки…»
© Перевод Б. Пастернак
Высоким будь, как были предки,
Как небо и как гор венец,
Где из ущелья, как из клетки,
Взлетает ястреба птенец.
Я тих, застенчив и растерян.
Как гость, робею я везде,
Но больше всех поэтов верен
Земле грузинской и воде.
Еще над бархатом кизила
Горит в Кахетии закат,
Еще вино не забродило
И рвут и давят виноград.