В АНАНУРИ
© Перевод И. Дадашидзе
Тамуне Церетели
Ты здесь не бывала. И все-таки мне суждено
Запомнить тебя перед сводами этой твердыни.
Два тока Арагвы сливаются в русло одно,
Меня же с тобой разлучают навеки отныне.
О, если бы даже не знал я тебя никогда,
Я б грезил тобою — так Врубелю мнилась Тамара.
Ты над Моди-Нахе сгораешь в ночи, как звезда.
Ты облаком таешь в горниле полдневного жара.
Душа цепенеет, как будто и впрямь на лету
К ней Демон безумный на миг прикоснулся крылами.
Раздай же подругам оленью свою красоту —
Теперь ничего уже больше не сбудется с нами.
Пускай им поэты слагают стихи о любви.
Пускай стороной их обходят терзанья и бури.
А мы навсегда погребаем надежды свои
Безумною ночью, в потемках, у стен Ананури.
Смотри же, я гибну. Так бьется форель средь камней,
Бока обдирая на суше горячей и пыльной.
Разорваны жабры, и с каждой минутой трудней
Глотать этот воздух — тяжелый, сухой, непосильный.
Вот так и уходят поэты в последнюю тьму,
Где больше уже ни страстей, ни стихов, ни витийства.
Где больше не надо сквозь слезы себе самому
Слагать в забытьи колыбельную самоубийства.
ПОНТ ЭВКСИНСКИЙ
© Перевод В. Леонович
Нине Макашвили
А влажный звук неотделим от плоти —
Лениво набегающей волны.
Зажмурься и шепчи: Эвксинис понти…
Медея… Эти звуки — эти сны —
Твои. Но почему опять Медея?
От страха то горя, то холодея,
За звуком следую, за языком.
Глотает пламя мой камин-дракон,
И, багровея в отсветах камина,
Дрожит руно. Успеешь сердце сжечь,
Пока судьбина медлит, как лавина.
Пока немоту не расторгнет речь.
Но то, что я скажу — пребудет Словом.
В нем будешь — Ты. А древний будет миф
Прохладным облаком — Твоим покровом,
Полуденное солнце притемнив.
Слова — укромней монастырской кельи.
Нежнее, чем понтийская волна…
Строфа — как крепость! Как Саргис Джакели!
И в каждом слове — Ты. Лишь Ты одна.
Гляди: взлетает Гагра-лебедица
И правит на Эльбрус. Свежеет Понт…
Мне и ему — так радостно трудиться —
Бить в берег и лохматить горизонт!
Сполна сказаться в грохоте и вое,
Встречая августовский звездопад —
Скала — волна и слово — все живое —
И Ты — всему гармония и лад…
ИЗДРЕВЛЕ
© Перевод Н. Тихонов
Издревле дня каждодневной вершиной
В Грузии вина сердца веселили,
В руки из рук те спешили кувшины,
Как от Дербента до Никопсии.
С собственной кровью смешав, как причастье,
Пил удалец их у смерти порога,
Резал, сшибаясь, татар он на части,
Шашке доверив и битве дорогу.
Сгинули в бурях те крестоносцы,
Нет и красавиц, что в башнях томятся.
Кто их вспомянет? Кто в них разберется?
Кто за них выпьет? Нам ли стараться…
Пел на Арагве Бараташвили,
«Химерион» меня душит доселе,
Коршуном вглубь взметнулся, и взмыли
Ветры — еще холодней, чем в ущелье.
Что же мне слезы любимой и милой?
Вихрь не прошу рыть могилу я с визгом.
Пусть же сгорят мои кости и жилы
И в крематории новом тбилисском.
Братцы, струею прекрасного света
Пенятся роги и в ветер и в стужу,
В Грузии трудно бранить нам поэта
За то, что с вином так издревле он дружен.
ШАРМАНЩИКИ И ПОЭТЫ
© Перевод Н. Заболоцкий
В Белом духане
Шарманка рыдает,
Кура в отдаленье
Клубится.
Душа у меня
От любви замирает.
Хочу я в Куре
Утопиться.
Что было — то было,
Пирушка-забвенье.
Принесите из Арагвы
Форели!
Оставлю о милой
Одно стихотворенье:
Торговать мы стихом
Не умели.