Вот чем я стал и до чего дошел.
Как Шавнабада, черен я и гол.
Клянусь вам честью, я бедней и жальче.
Чем тот обугленный загаром мальчик.
Я буду петь индустриальный вихрь
И старый мир крушить, как плот дощатый.
Икар взлетел на крыльях восковых,
Но не крылам, а сердцу нет пощады.
Прости мне, если сердце залито
Еще слезами о заре весенней.
Я сам ревную к нищему за то,
Что он поет и плачет об Арсене.
Я сам на загнивающем плоту,
На том дощатом лебеде сосновом,
Но я не кончил. Я еще расту.
Еще надеюсь: все начнется снова.
В КАХЕТИИ («Слушайте зов Алазанской долины…»)
© Перевод Н. Тихонов
1
Слушайте зов Алазанской долины,
Гости далекие, голос старинный.
Пробуйте, пейте вина Кварели,
Чтобы сердца на пирах потеплели.
Всех приведите: певцы здесь желанны,
Стол им открытый лозы обвили,
В Шильде споет вам Дедас Левана
Или в Артанах — Каралашвили.
Пусть по селеньям прокатится громом
Мравалжамиер — чужим и знакомым,
Пусть им послышится град в Цинандали, —
Где еще сердце так песни вмещали?
Стол задохнется от песен застольных.
Будь же названия зятя достойным,
Рог подымай, не смущаясь, почаще,
Вылей здоровье Кахети сладчайшей.
2
Знаю, стреляли семь братьев… Но где же
Их попаданье? — Промазали вместе.
Только единожды выстрелил дед наш, —
Тур вниз ногами повиснул на месте.
Пусть семь поэтов пустят, как стрелы,
Семь своих песен — все мимо промчатся.
Путь пересек им Важа Пшавела,
Обвалом над ними повис Чавчавадзе.
Герои Кахетии, эти — другие…
Где состязаться достанем мы силу?
Поднимем же чашу, друзья дорогие,
И выпьем за ту, что на свет их родила.
Ведь рвется, как оползень, песня в привете,
Когда проезжаешь долину Кахетии…
«Не я пишу стихи. Они, как повесть, пишут…»
© Перевод Б. Пастернак
Не я пишу стихи. Они, как повесть, пишут
Меня, и жизни ход сопровождает их.
Что стих? Обвал снегов. Дохнет — и с места сдышит,
И заживо схоронит. Вот что стих.
Под ливнем лепестков родился я в апреле.
Дождями в дождь, белея, яблони цвели.
Как слезы, лепестки дождями в дождь горели.
Как слезы глаз моих — они мне издали.
В них знак, что я умру. Но если взоры чьи-то
Случайно нападут на строчек этих след,
Замолвят без меня они в мою защиту,
А будет то поэт — так подтвердит поэт:
«Да, скажет, был у нас такой несчастный малый
С орпирских берегов — большой оригинал.
Он припасал стихи, как сухари и сало,
И их, как провиант, с собой в дорогу брал.
И до того он был до самой смерти мучим
Красой грузинской речи и грузинским днем,
Что верностью обоим, самым лучшим,
Заграждена дорога к счастью в нем».
Не я пишу стихи. Они, как повесть, пишут
Меня, и жизни ход сопровождает их.
Что стих? Обвал снегов. Дохнет — и с места сдышит,
И заживо схоронит. Вот что стих.
ТОГО СКРЫВАТЬ НЕ НАДО
© Перевод П. Антокольский
Дезертиры палят из ружей.
Рыжей кровью течет Лиахва.
Проступив из души наружу,
Прожитое тленом запахло.
Десять лет — будто рябь сквозная,
Страшных снов обугленный свиток.
Как я выдержал, сам не знаю,
Столько горечи, столько пыток.
Для страдающего поэта
Все слова потеряли цену.
Пусть расширилась сцена эта,
Мертвецом я вышел на сцену.
Так в грузинской сказке: бедняга
Набредает на ключ бессмертья.
Он домой воротится с флягой —
Тут ему и крышка, поверьте!
Так с поэтами происходит,
Что, видать, от рожденья хилы.
Если слава их и находит,
То лежит на плитах могилы.