– А у тебя избыток?
– Тебе хватит, я обещаю!
Кровать в тесной спальне была не в пример той, что стояла в зимовке – настоящее ложе любви, окутанное мягким меховым облаком. В голове Сони звучал голос старшей из ведьм-хранительниц, увещевавший избегать в постели оборотня, но по сравнению с призывом тела это был слабый тихий отголосок. Она закинула руки на шею Грега и оказалась в тисках, прижатая к его сильному, голодному телу. Большую часть дня он бродил по сугробам, пережил стычку с волками, погружение в сознание Вервульфов, но все это сейчас не имело никакого значения. Пять часов до рассвета, почти вечность, принадлежавшая только им двоим.
Соня на секунду взмыла в воздух, подхваченная руками Грега, чтобы приземлиться на широкое ложе. Его губы были ненасытными, требовательными, даже властными, не ответить на такой поцелуй она не могла, наслаждаясь острым, возбуждающим вкусом. Внизу живота разрасталось пульсирующее тепло, заставляя прижаться к нему еще теснее, напрячься от предвкушения. Когда Грегор стащил с себя футболку, от его разгоряченного тела шел пар, но лесник не чувствовал холода – наоборот, его томил внутренний жар. Вожделение было почти животным, может быть сказалась близость к волкам или собственные чары хранительницы! Он перехватил гибкое тело Сони и развернул к себе спиной, уловив горячий, прерывистый вздох. Одежда полетела на пол и теперь его пальцы скользили вдоль изогнувшейся спины по гладкой, горячей коже. Она сделала призывное движение бедрами, уперлась в его возбужденное до предела мужское достоинство с хриплым стоном спрятала лицо в складках меха.
Пусть идут к черту все Тидвульфы, пусть спасают себя сами! Разве можно было оторваться от этой женщины, принимающей его с такой жаркой страстью и неуемным желанием, словно ее пол жизни держали в монастыре? Неприступная ведьма-хранительница вдруг превратилась в куртизанку, бесстыдно отдающую свое тело в его распоряжение, чтобы предаться любви. Целую вечность они не могли разорвать связь своих тел – та самая энергия, о которой говорил Грег, накрывала Соню с головой, она впитывала ее кожей, вдыхала, вбирала лоном. Он рухнул на постель только когда совершенно обессилел: удовлетворенный, сытый, опьяневший от любовной скачки. Соня лежала рядом с закрытыми глазами, никогда еще она не испытывала ничего подобного. В полусне почему-то пришли мысли про Клеопатру – говорят она была ненасытна в постели, но утром приказывала казнить любовников. Какая дикость! Своего ведьма не позволила бы тронуть даже пальцем, особенно сейчас, когда он обхватил ее одной рукой, не желая от себя от отпускать, и накрыл мягкой, теплой шкурой.
Глава 14. Оборона Сан-Пикс
Открыв глаза, Грегор обнаружил, что свет пробивается через узкую щель в ставнях, значит уже достаточно давно рассвело. Он не мог припомнить, когда столько спал, если не считать тех нескольких раз, когда его косил грипп. На этот раз «болезнь» был посерьезней и носила хорошо знакомое ему имя. Лесник приподнял голову и окинул взглядом комнату. Сони рядом не было, исчезла и ее одежда.
«Проклятье!» – он вспомнил про вчерашний разговор с Купером. Наверное, она отправилась к нему навстречу… В сознании сразу родился минимум десяток картин ужасного содержания: растерзанные тела людей, ведьма, попавшая в незамеченный ею капкан и даже хуже того – в лапы главаря Вервульфов. Он вскочил, натягивая одежду и метнулся к выходу, вынужденный прикрыть глаза ладонью от слепящего белизной снега. Поблизости никого не было, ни души не встретился и по пути к главному дому. Куда они все могли подеваться? Ноги сами понесли лесничего к пролому в ограде, ведущему в лес.
Тут было полно следов. Кого-то волокли из леса и судя по темным отметинам, не особенно церемонились. Хотелось надеяться, что это была всего лишь добытый на ночной охоте трофей, но чутье не обманешь – в нос ударил запах дикого зверя, именно такой, как описывал Купер. Это заставило Грега ускорить шаг, он выбрался за территорию и осмотрелся – видно ночное бдение Тидвульфов прошло не впустую. Снег местами покраснел, виднелись черные клочья шерсти, многочисленные отпечатки ног и волчьих лап, но никого убитого или раненого. Уйти за одну ночь они не могли или все-таки решились бросить насиженное место?
Грег прислушался, за густым кустарником тихо переговаривались двое и, один голос показался ему знакомым.
– Ты все еще боишься? – Блас, а это был именно он, лежал в сугробе, как на мягкой перине.