— Меня пугает Моника, — наконец, призналась девушка, снова бросив взгляд в зеркало заднего вида.
— Почему?
Искренне надеясь на то, что работа двигателя перекроет ее разговор, Ульрика понизила голос до заговорщического шепота:
— Мне кажется, что она винит себя в смерти Сандры. Это ее поведение, молчание, упорство… Она и раньше напролом шла к цели, но только по отношению к музыке и группе.
— Дай ей время, Ули, — посоветовал Шнайдер, переключая скорость, и машина быстрее покатилась по шоссе.
Девушка выдохнула и скрестила руки на груди:
— У меня нет другого выхода. Единственное, чем я могу ей помочь — так это своей поддержкой.
— Извини, конечно, за вопрос, — Кристоф немного помялся, но, закурив, вновь набрался решимости: — Почему за Моникой не ухаживают ее родители?
Быстрый взгляд в зеркало.
— У нее нет родителей, — тихо ответила Шмидт, вновь закусив губу.
— Почему? — удивился Шнайдер. — Она еще довольно молода, чтобы стать сиротой.
— Я не могу сейчас рассказать об этом, Шнай, — сделав акцент на прозвище собеседника, Ульрика замолчала, бросив красноречивый взгляд на подругу, которая снова вернулась в сидячее положение.
Кристоф кивнул, и теперь заинтересованность боролась в его душе с врожденным чувством такта. И, на данный момент, чувство такта взяло верх.
***
Темно-красный гроб с букетом белых лилий на крышке опустился в сырую, свежевырытую могилу, и рыдания сенатора стали еще громче. Этот взрослый, седеющий мужчина не сдерживал себя, словно он остался один на один со своим горем. Казалось, он не замечал всех тех людей, что пришли проводить его дочь в последний путь. Многие из них стояли с отрешенным лицом, неотрывно взирая то на священника, читавшего необходимые псалмы, то на фото Александры Джейн Джонсон с черной траурной ленточкой. Кто-то что-то говорил, бросая ком земли на гроб, затем отходил к своему месту, потупив голову. И над всем этим светило знойное южное солнце, так не к месту озаряя все вокруг, заставляя людей в трауре вытирать белыми платочками не слезы, а выступивший на лицах пот.
Удивлению Ульрики не было предела, когда она увидела, как к их маленькой компании, состоящей из нее, Моники и Кристофа, подошли и остальные участники группы. Шмидт еще могла объяснить присутствие здесь Рихарда — как-никак, у него были отношения с Сандрой.
«Может, пришли поддержать друга», — решила она, и снова переключила внимание на Монику.
Та стояла, словно соляной столп. Ветер трепал пряди волос, выбившихся из «хвоста»; некоторые даже прилипли к лицу, но Райан, казалось, не замечала этого. Вообще, блондинка выглядела так, словно это ее опускают в сырую землю. Только движения глаз от фото к могиле выдавали хоть какое-то проявление жизни.
Ульрика хотела было сделать решительный шаг к Монике и увести ее прочь, но ее опередили. Пауль, отделившись от мрачных музыкантов, подошел к девушке и обнял ее за плечи. Она вздрогнула, но не предприняла попытки освободиться. С серьезным выражением лица Ландерс повел Райан к выходу из кладбища.
Кристоф, молча наблюдавший за этой сценой, не мог не уловить вздох облегчения, сорвавшийся с губ Шмидт.
— Может, тебе тоже стоит уйти? — предложил он, наклонившись к ее уху.
Ули покачала головой:
— Со мной все в порядке, правда. Я вполне могу выдержать службу до конца.
Кристоф кивнул и до конца погребения не докучал девушке.
***
Я — часть скорбящих. Стою среди них, с таким же лицом, в той же черной одежде, но никто даже не думает, что ради моей выходки они все собрались здесь, на погосте. На душе — мерзкий сгусток крови. Былое чувство превосходства выветрилось, а вот леденящий душу осадок остался. Надеюсь, это последнее убийство на моей совести, и мне больше не придется карать… Однако, если понадобится, я снова возьму в свои руки оружие и убью во имя Господа.
***
Макс Фрай зашел в кабинет Шелла и без лишних слов положил на его стол маленький серебристый пистолет.
— Что это? — поинтересовался Брендан, откладывая в сторону едва надкушенный хот дог.
— Орудие убийства Александры Джонсон, найденное на месте преступления.
Следователь смахнул с костюма крошки и, наклонившись через весь стол, пытливо поинтересовался:
— Нашел что-нибудь? Пальчики?
— Нет, к сожалению. Он был на столе и, похоже, пальчики стерли. Но самое главное не это. Этот пистолет — личное оружие покойной мисс Джонсон. Я беседовал с ее отцом, и он подтвердил, что купил это оружие для самозащиты дочери.
Шелл снова сел кресло и нахмурился.
— Странно. Моника Райан сказала, что преступники напали от двери гаража. Вырубили ее, и после этого застрелили ее подругу.
— Тогда, что-то не сходится, — не спрашивая разрешения, Фрай уселся в кресло напротив. — Тут всего две версии: либо убийца находился в комнате изначально, либо кто-то украл пистолет еще до тех посиделок.
— Но как его могли украсть? Где мисс Джонсон хранила свое оружие?
— Сенатор говорит, что его дочь держала пистолет в ящике стола, в гараже. Она проводила там слишком много времени, поэтому и оставляла его поблизости.
— И кто-то выставил эту оплошность против нее.
— Да не кто-то, — потер бороду Фрай. — Пораскинь-ка мозгами, Шелл! Ты уже двенадцать лет работаешь следователем, а до сих пор не можешь сложить два и два.
Брендан действительно задумался. Затем, побарабанив пальцами по столу, поднял изумленный взгляд на криминалиста:
— Бог ты мой! Неужели это кто-то из группы?!
========== Ночные шорохи. Часть первая. ==========
Пауль молча вел Монику, обняв ее одной рукой за плечи. Там, подозвав одно из ожидающих у кладбища такси, бережно, словно хрупкую драгоценность, усадил девушку в машину, умостился рядом с ней и спросил:
— Назови свой адрес.
Райан удивленно взметнула брови вверх:
— Это еще зачем?
— Глупый вопрос, красавица. Домой тебя отвезу, вот зачем… — ласково, словно маленькому ребенку, ответил Ландерс, взяв Монику за руку и начав большим пальцем выводить на внутренней стороне ладони девушки затейливые узоры.
«Дом-кровать-потом жалеть! Дом-кровать-потом жалеть!!!» — бешено завертелись в голове у Райан мысли, и она поежилась. Но, оборвав себя, назвала адрес. Такси тронулось.
— Я же приехала сюда с Ульрикой и Кристофом! — словно спохватившись, дернулась Моника, но Пауль решительно ее удержал:
— Они не пропадут, обещаю тебе. Им просто давно уже необходимо побыть вдвоем… И нам не помешает.
— Нам? Кому это — «нам»?
Ландерс закатил глаза, тут же твердо пообещав себе держать себя в руках и не сорваться на эту строптивую блондинку, сидящую слева от него.
— Паулю Хайко Хирше-Ландерсу и Монике Ли Райан, вот кому! — выпятив грудь, пафосно произнес мужчина. Девушка, словно позабыв о том, что всего несколько минут назад она была в глубоком трауре, рассмеялась.
— Герр Ландерс, вы непередаваемы, — сквозь смех выдавила она, откидываясь на спинку сиденья. Тут же она задела свою рану и тихо охнула. Пауль тут же прекратил паясничать и обеспокоенно поинтересовался:
— Как ты? С тобой все в порядке? Сильно ударилась?
Моника отмахнулась и улыбнулась, подтверждая, что с ней все путем.