Тут-то охрана князя их и заметила. Для взрывательных шариков больно близко было, так что стрелами попытались снять, а потом с пиками на Джаджи пошли. Кто под ногами пудовыми не полег, на Шэрханово копье наткнулся. Нескольких самых настырных Багирка положил.
Вот уже и брешь в защите княжьей видна. Одного ведь прицельного удара чакрой может хватить.
От очередного охранника отбиваясь, Шэрхан глянул на князя пристальнее, расстояние прикидывая. Ох и жутко князь выглядел. Никогда красавцем не был, а тут просто нетопырь: кожа варёно-красная, вены взбугрились, будто вот-вот наружу вырвутся, глаза в черноте утопают. Шея — сплошные жилы, как струны, до предела натянутые; рука, нефритовый стержень в небо направляющая, крупно дрожала.
Вот туда-то, в слабость, и надо стрелять. Стал Шэрхан целиться, да совсем ходуном рука княжья заходила, будто там, на той стороне поводка, кто-то ошейник задергал. Раз князь нефритовым стержнем рванул, второй — и вдруг лопнуло что-то с треском, разрываясь.
Князь И вскрикнул, от толчка назад заваливаясь, а из-за туч раздался низкий утробный рёв, который и ушами почти не услышать. Так только, живот сводит, позвоночник морозит, зад сжимается, а почему — непонятно. Понятно только, что бедренец. Всем.
Как по команде, охрана князя вздёрнула головы к чёрным лучам. Там, в смертно-смоляном мареве, промелькнула часть темного кольца — огромного и сверкающего. Будто премудрый Шу свою чакру вниз в облака макнул, смертным демонстрируя. Показалось кольцо, прокрутилось, гладью зеленоватой отсвечивая, и снова в небо ушло. Но скоро слева ещё одно кольцо показалось, справа — еще парочка, а там уже всё небо над полем забурлило. Почти до земли кольца опускались.
И тут воздух в небе затрещал. Это мелкие чешуйки, глиняное тело покрывающие, терлись друг о друга при движении и потрескивали, а при сильном повороте ещё и искрились. От треска теперь уже и остальные в небо стали поглядывать. Кто-то оружие опустил и на землю с молитвами упал.
Князь И выставил снова руку, стержнем нефритовым будто пальцем в небо грозя. Рванула молния вверх, зацепилась за что-то среди туч, но снова лопнула, князя назад заваливая. Выпрямился он с трудом, кровь из носа и ушей текла. Снова запустил свой поводок, и снова озверевшая комнатная собачка его сдёрнула. Потрещала, кольца поперекатывала и вдруг вынырнула из облаков, голову гигантскую к земле направляя. Даже там, в Тян-Цзы, глиняной статуей на постаменте стоя, она Шэрхану желудок холодила, а живая так и вовсе разве что подштанники не пачкала. Народ закричал, врассыпную бросился, а дракон прямиком к князю И устремился. Шэрхан выхватил копье и в морду усатую запустил. Врезался металл в глину у глаза и застрял, да, по размерам судя, твари не страшнее укола комариного это было. Небось и не заметила.
Раскидал дракон княжью охрану, а тех, кто замешкался, на зубы нанизал. Самого князя с коня смахнул, а потом задвигал чешуйками сильнее, искрами фонтанируя, и пошел молнии пускать. Убийственно-зелёные столбы врезались в землю, не разбирая, слона им потрошить, колесницу на куски рвать или солдата внутри доспеха жарить. Одна прошла совсем близко, плюнув Шэрхану в лицо хлопьями грязи и обдав раскаленным паром. Джаджи бросилась в сторону, сметая все на своем пути, пока не врезалась в перевернутую колесницу. Снова шандарахнуло, ещё ближе, будто прямо меж ног. Вдохнул Шэрхан и чуть лёгкие не спалил. От жара пришлось зажмуриться, да и так ничего не видно было — в кокон зелёно-белёсый закутало. Шэрхана отбросило, он зацепился за шипы на броне и только так не упал под слоновьи ноги. Брякнулся на землю, отфыркиваясь. За него кто-то запнулся, с хрипом бухнулся поперёк спины, а сверху завалился уже новый, тяжеленный и бездвижный, прижимая так, что хрустнули ребра. Сапог вдавил локоть Шэрхана в грязь. Копыто пнуло в колено. Носом ткнули в лужу. Шэрхан дернулся, но доспех скользил по мутной жиже. А сверху нажимали сильнее.
Ну уж нет. Только не так.
Вонзив пальцы в край валявшейся рядом колесницы, Шэрхан подтянулся. Стиснул зубы, зарычал, поднажал. До лопаток с треском выпростался, а там и голос знакомый услышал. Пять рук его суматошно откапывали, как молитву имя твердя. Зацепился Шэрхан за плечи синие, и вот он уже на свободе. Смят, но не изжарен. А вот Багирка дымился.
— Как ты? — спросил Шэрхан, озабоченно глядя на пар, исходящий от кудрей.
— Жив.
— Джаджи?
Багирка качнул головой. Посмотрел вправо, на большое серое тело на земле, и глаза отвел.
— За нас, значит, молнию приняла, — сказал Шэрхан, смаргивая. — Запомни, где лежит.
Осмотрел поле боя. Молнии били повсюду, часто и непредсказуемо, отрезая пути к отступлению. Зато сам зверь ушёл в тучи, будто и не было. Разве что дорожка искореженного железа и искрящихся трупов об ужасе летающем напоминала. Где он в следующий раз ударит? Кто ж сказать может, когда он теперь никем не управляем и никого не слушает?
Только подумал — сверкнула новая зелёная молния. Но не с неба в землю, а наоборот — издалека, от города — с земли в высоту. Тонкая была, будто нитка, но с петлёй на конце, будто кто-то хомут в тучи закидывал. Один раз запустил — не поймал. Второй раз — на пару мгновений заарканил, но не удержал. А вот в третий раз получилось.
Яо. Кто же еще мог с волшебными амулетами силой тягаться?
Заревела тварь за тучами, задёргала хомут, до предела натягивая, но Яо не отпускал. Дрожала его молния, шла с перерывами, но держала. Да сколько ещё продержит?
— Уходим, — крикнул Багирка, за рукав дергая.
— Нет уж, — рыкнул Шэрхан. — Без амулета не уйду.
Кинулся обратно, побежал по усеянному трупами полю, в самый центр. Принялся сине-латных раскидывать, пока до рожи пакостной, под конём белоснежным погребенной, не докопался. Жив, конечно, гад. Такие быстро не дохнут. Выдернул князя И, встряхнул. Потянул с шеи амулет — а камень зеленый оказался треснутым. Крошкой на ладонь ссыпался. Шэрхан со злостью стряхнул пальцы и князя за плечи сжал. Попробовал на ноги поставить, да тот заваливался. Совсем серым был, кровь засохшая в маску лицо стягивала. Зато рассудок не потерял. В небо глянул и всё понял.
— Искупи мерзость, что натворил, — рявкнул Шэрхан, ещё раз тряханув. — Осталась ведь сила у тебя. Помоги ему.
Князь И посмотрел с ненавистью смертельной, будто душу бы сейчас отдал, чтобы Шэрхана мёртвым видеть, но тут из туч показались кольца глиняные, заурчал дракон, задёргал поводок нещадно, и времени даже на проклятья не осталось.
— К нему веди, — прохрипел князь.
Шэрхан глянул в сторону городской стены — далеко. Даже башен не видно, разве что чернеет вдали дым да тонкая молния зеленым дрожит. И ведь не только расстояние от города разделяет — лежат на пути горами наваленные колесницы и тела, а дальше и глиняная армия путь преграждает. Как пробраться?
И тут заухало что-то из джунглей, закричало страшно на множество обезьяньих голосов — сквозь вихри молний на поле пробивалось яростное хвостатое войско. Шэрхан вздохнул с облегчением. С такой охраной дойдут.
— Найди, как добраться, — кинул Багирке, а сам глаза закрыл. Сначала проинструктировал вожака ванаров, а потом сквозь бой, сквозь общую боль, сквозь страх и хаос — дотянулся-таки до Яо.
Стоял — серый и изможденный — на руинах стены, посреди растерзанных лучников и разорванных пушек, одной рукой цепляясь за камни, другой направляя нефритовый стержень. Над полем боя словно маяк сигнальный возвышался. Призраком полумертвым выглядел. Рядом — непонятно откуда взявшаяся Юла. Уставила чей-то нефритовый стержень ему в плечо. От напряжения скалила зубы и плакала.
Шэрхан будто почувствовал их напряжение звенящее, ломоту, всю силу вытягивающую. Крикнул туда, в чёрную даль: «Держись, я скоро».
Да разве услышит Яо что-то в этом безумии? Утонул Шэрханов голос в гуле дождя и рёве огня, в разъярённых воплях дракона, в стонах умирающих.