Он был опытным охотником, профессионалом, и его заинтересованность вполне понятна: свежий след тигра нечасто встречается. Можно провести в тайге всю жизнь, но так ни разу и не увидеть живого тигра. Возможно, Хоменко двигало любопытство; возможно, он был голоден; возможно, он решил, что ему выпал единственный шанс на миллион. В этих краях у тигров много прозвищ, одно из них — Тойота, потому что в девяностых по стоимости они были равны. Конечно, риск был велик. Тигр — опасное животное, охота на него запрещена федеральным законом, но это касается и других товаров на черном рынке. Кроме того, Хоменко, без преувеличений, находился на грани. Стоило один раз взглянуть на его опасно накренившийся дом, чтобы понять глубину его отчаяния.
Когда Хоменко не вернулся к вечеру, дозорный забеспокоился. На следующее утро он и еще несколько лесорубов погрузились в бульдозер — ни при каких обстоятельствах они не отправились бы пешком — и поехали его искать. Они увидели его примерно через восемьсот метров. Хоменко лежал на спине в неестественной позе, слегка припорошенный снегом. Лесорубы не стали трогать тело и вызвали милицию, которая приехала на следующий день. Для тех, кто знает этот язык, летопись случившегося была оставлена на снегу.
Через несколько сотен метров от лагеря Хоменко обнаружил место битвы, отголоски которой слышал дозорный. Однако следов кабана там и в помине не было, только тигриные. Скорее всего, они дрались за территорию. Хоменко внимательно осмотрел поляну, нашел два уходящих следа и пошел по тому, который был залит кровью. И опять-таки далеко идти не пришлось. Нельзя сказать наверняка, что произошло дальше: то ли тигр решил обнаружить свое присутствие, то ли Хоменко сам его заметил. Как бы то ни было, после того как он почувствовал или увидел зверя, у него было время снять перчатки и аккуратно положить их на снег. Взяв ружье на изготовку, он повернулся лицом к укрытию, в котором прятался тигр, и немного потоптался из стороны в сторону в поисках открытой линии огня. К тому моменту, когда он прицелился, тигр бросился на него. Можно только догадываться о том, как наэлектризованы были тела обоих, как рвалось из груди сердце Льва Хоменко, когда он увидел горящие глаза тигра, приближающиеся к нему, словно во сне.
Хоменко сумел взять себя в руки. Об этом свидетельствует тот факт, что он выстрелил из обоих стволов последовательно, а не одновременно. Оба выстрела попали в цель, но не произвели желаемого эффекта. Огромными скачками тигр преодолел разделявшее их пространство и ударом лапой по лицу сбил с ног. Затем взял в зубы и приподнял. По измочаленному топорищу, торчавшему из холщового рюкзака за спиной покойного, стало ясно, что именно в него тигр и впился зубами, чтобы поднять Хоменко. Он начал трепать его из стороны в сторону, словно тряпичную куклу, с такой силой, что сломал ему запястье и обе ноги. Наконец тигр бросил его и ушел прочь.
Скорее всего, какое-то время Хоменко пролежал без сознания, но очнулся и здоровой рукой вытащил нож. Затем пополз в ту сторону, откуда пришел. Его нашли в нескольких метрах от аккуратно сложенных на снегу перчаток, замерзшего до смерти, с вывернутыми под неестественным углом ногами. В тот день температура упала еще на пару градусов, и когда тело Хоменко грузили на бульдозер, оно было застывшим, как манекен.
Только впоследствии, когда уходящий след тигра подробно изучили, выяснилось, что он никуда не ушел. Его не спугнули ни рычащие машины, ни группа людей; он все время оставался поблизости, внимательно наблюдая, как и за день до их появления. В тайге охотники часто говорят: «Ты видел тигра один раз, а он тебя сто».
В случае с Хоменко следует отметить важную деталь: на его теле были обнаружены только две открытые раны. Одна на лице — от когтя, и другая — открытый перелом руки. Хоменко не интересовал тигра в качестве пищи. Возможно, зверь даже не хотел его ранить. Позже выяснилось, что один из когтей тигра был с дефектом — он не втягивался, как другие. Скорее всего, именно этот коготь оставил след на лице Хоменко, и впоследствии именно по нему Юрий Труш сумел легко выследить тигра, чтобы застрелить его с крыши деревенского трактора. Гораздо труднее ему было прийти в ветхий, покосившийся дом, постучать в дверь и посмотреть в горящие тревогой глаза его обитателей. «Я был потрясен до глубины души, — вспоминал он. — Глаза наполнились слезами. Когда я увидел, как они живут, я пожалел этого человека, не тигра».