Чем дальше Труш и его команда углублялись в лес, тем хуже становилась дорога. Миновав Верхний перевал, они заехали в занесенный снегом поселок Ясеневый — лесозаготовку, как две капли воды похожую на Соболиный. Там к ним присоединился местный заместитель участкового по фамилии Буш. Его участие в экспедиции было лишено практического смысла и скорее являлось данью формальности. В принципе, милиция не занимается вопросами, связанными с тиграми, но был обнаружен труп и Буш должен был зафиксировать факт смерти. Взяв Буша на борт, путешественники продолжили свое продвижение к верховьям реки.
В Соболиный они прибыли уже пополудни. На первый взгляд деревня с ее некрашеными бревенчатыми домишками производила впечатление обнищавшей и нежилой. Сидевший за рулем Горборуков свернул с шоссе в лес, на однополосную проселочную дорогу. Снег выпал совсем недавно, и Труш внимательно смотрел, не покажутся ли на дороге свежие следы. Они находились примерно в восьмидесяти километрах от ближайшей асфальтированной дороги и в паре-тройке тяжело давшихся им километров к востоку от Соболиного, когда грузовик пересек невесть откуда взявшуюся широкую гравийку. Эту дорогу начали строить еще в советскую эпоху как альтернативу единственному пути, пересекающему Приморский край с севера на юг и проложенному вдоль реки Уссури до Хабаровска (там же проходит Транссибирская магистраль). Несмотря на активное использование Уссурийской дороги различными видами автотранспорта, в том числе и для международных грузовых перевозок, она довольно узкая, обслуживается плохо и нерегулярно, а в довершение всего ее сочли потенциальной брешью в случае войны с Китаем. Строительство новой дороги, безопасной, широкой и прямой, как струна, так и не было завершено, и, по сути, сейчас это просто шоссе в никуда.
Впрочем, ею пользуются лесозаготовители, браконьеры и контрабандисты — те немногие люди в Приморье, кто может позволить себе иметь машину. Время от времени на дорогу выходят и тигры. В зимнем лесу каждая тропинка — чья-то нечаянная любезность. Проложить путь по снегу, особенно если он глубокий и покрыт настом, очень непросто, и поэтому тот, кто идет первым, будь то зверь, человек или машина, оказывает большую услугу всем, кто последует за ним. Зимой подкрепиться удается не всегда, и каждый зверь старается беречь силы, так что от подобных подарков отказываются редко. Покуда тропа, лесовозная дорога, шоссе или замерзшая река более или менее следуют в желаемом направлении, лесные жители пользуются этим путем, кто бы его ни проложил. В каком-то смысле живые существа становятся заложниками проторенного пути, поскольку он может сулить им неожиданные встречи.
Последние пять километров путешественники проделали по лесовозной дороге, такой извилистой и неровной, что даже умудренный опытом езды по российской глубинке водитель не удержался и шутливо воскликнул, нарочито грассируя: «Париж-Дакар! Кэмел-трофи!» Они двигались на восток, продираясь через бурелом, пересекая речушки по мосткам, настеленным на поставленные на попа деревянные чурбаны. В трех километрах от частной лесозаготовки Горборуков повернул на север. Через несколько минут он остановил грузовик в пролеске, на противоположном конце которого виднелась хижина.
Хижина принадлежала Владимиру Маркову, жителю поселка Соболиный, известному главным образом своим пристрастием к пчеловодству. Скособоченный домик стоял в отдалении на пологом склоне, густо окруженном березами, соснами и ольхой. В этом уголке леса веяло одиночеством, но место было живописное, и при других обстоятельствах Труш оценил бы его красоту. Однако сейчас ему было не до того. Пробило три часа дня, и солнце уже коснулось верхушек деревьев, склоняясь на юго-запад. Тепло, накопленное за этот быстротечный солнечный день, стремительно угасало.