— Хорошо, — неуверенно согласилась Наташа. — Я боюсь ее!
— Кого?
— Лошади боюсь!
— Ну и тигры нынче пошли, — развел руками Сергей. — Спутанной кобылы боятся! Слышь, поэт, я сам довью, а ты научи-ка Наташку к лошади подходить. Она пусть слепней ловит, а ты, глядишь, и стишата придумаешь.
— С удовольствием! — откликнулся Виктор. — Освобождать скотину от кровососов гораздо благороднее, чем, например, выдирать ей хвост. Приятнейшее занятие для поэта! Пойдем, Наташа!
Сергей свил великолепную леску, настоящую нахлыстовую. Конец ее, который привязывается к удилищу, был довольно толст, но дальше леска постепенно утончалась и там, где привязывался крючок, становилась совсем тоненькой, всего в две волосинки. Самое трудное в этой работе — умело заправить концы волосков, иначе леска будет похожа на волосатую гусеницу. Леска получилась коническая, ее легко было забрасывать, и она не тонула. Найти удилище было нетрудно. Сергей выбрал в густом ивняке длинный прут, срезал его и привязал к нему леску. Удочка была готова. Ни поплавка, ни грузила не требовалось, насекомых хариусы жадно глотают с поверхности.
Пришел Виктор и принес полную спичечную коробку слепней. Можно было начинать ловлю.
Сергей поднялся вверх по реке, туда, где под перекатом вода кружила в глубоком омуте. Над омутом низко нависли ветви кустарников. Когда с них в воду падало какое-нибудь насекомое, тотчас же раздавался резкий всплеск — и насекомое исчезло с поверхности. Сергей осторожно подполз к обрыву и заглянул в омут: в его темной глубине кружились какие-то листочки, травинки, а рыбы не было видно. Тогда Сергей перевел взгляд на перекат. Сквозь легкую рябь и мелькание быстрых струй он разглядел на стрежне несколько крупных рыбин. Хариусы стояли головами навстречу струе и поджидали добычу, которую им принесет река.
Сергей поднялся на колени, наживил слепня и ловко метнул свою снасть чуть выше переката. Течение подхватило насекомое и поволокло его вниз. Кто-то снизу ударил наживку, и она подскочила в воздух. В тот момент, когда слепень должен был вновь коснуться воды, из глубины навстречу ему вынырнула рыбья пасть, и леску стремительно повело вправо. Сергей подсек, удилище напряглось, прогнулось, и первый хариус, описав дугу, звонко шлепнулся в траву. Рыбалка началась. Сергей привычно наживлял слепня, забрасывал удочку, подсекал рыбу, а сам все думал о событиях прошедших суток. Вспоминался пожар, птицы, мечущиеся в небе с жалобными криками, звери, в диком ужасе бегущие от огня, лица виновников пожара — топографов. Молодой рабочий все время жалко, заискивающе улыбался. Техник, пожилой крупный мужчина, сутулился, поминутно потирал руки. В опущенных плечах его, в печальном и неподвижном взгляде глубоко запавших темных глаз была такая тоска, что Сергею хотелось подойти, сказать что-то ободряющее. Их никто не бранил, не угрожал им. Но никто, в том числе и Сергей, не подошел, не ободрил, не протянул руку людям, которые по беспечности стали виновниками большого несчастья — гибели сотен гектаров леса.
Вспомнилось Сергею мгновение, когда в гуще дыма он увидел Наташу, придавленную елью. Он и сам не понимал, как в ту минуту он не накинулся на Витьку и, что того хуже, не разревелся.
Сергею еще никогда не приходилось терять друзей. А в то мгновение, всего в какие-то доли секунды, он вдруг понял, что Наташа для него самый большой, самый драгоценный друг. К счастью, она тогда ничего не видела и не слышала. Сергей помнил, какая радость охватила его, когда уже на телеге, по пути в избушку, Наташа пришла в себя…
Вечером у избушки было многолюдно. Пожар потушили, и там остались лишь патрульные. На поляне горели костры. На рогульках над кострами висели чайники, котелки, ведра. Люди, развалясь на траве, дремали, пересмеиваясь, рассказывали побывальщины. Один вспоминал пожар тридцать седьмого года, когда огонь подходил к самому городу, другой рассказывал, как в старину промышленники специально поджигали лес, «пал пускали», чтобы потом на свежую гарь приманить лосей.
Ребята сидели у своего костра, хлебали уху и молча прислушивались к разговорам. Из всех этих рассказов получалось, что главной причиной лесных пожаров был человек, человек с его беспечным отношением к лесу, с его жаждой обогащения за счет родной природы и нежеланием подумать о завтрашнем дне.
— А мне сегодня Витька водяного воробья — оляпку показал! — прервала молчание Наташа. — Правда, что он и зимой в воду ныряет и рыбу достает?
— Кто «он»? Витька? — Не знаю… — задумчиво ответил Сергей. — Мне сегодня сообщили, что Дремов у прораба на строительстве дороги взрывчатку достал. Зачем бы ему взрывчатка? — И усмехнулся: — Видно, и нам скоро, как оляпкам, нырять придется!