Отдохнув, пошли по следам первой двойки. Выше лагеря они свернули влево по снежной гряде, потом спустились на дно коридора. Затем перешагнули расщелину и поднялись на 30 метров прямо вверх по крутому склону к нижнему краю большой трещины. Стены ее спадали отвесно, и противоположный край возвышался метров на шесть над нами. В правой стороне никакого моста мы не увидели, влево трещина уходила под ледовые глыбы высотой несколько десятков метров.
Где же поднимались Харди и Бенд? И вдруг мы увидели их след на той стороне, метрах в десяти от нас. Вертикальная стена с нависающими глыбами подводила правее к снежному склону, восходящему под углом 45 градусов; на нем также виднелись следы наших друзей. С того места, где стояли мы, они прошли несколько метров влево и форсировали трещину по снежному мосту. В противоположной стене вырубили ступени слева вверх и направо, к подножию снежного склона.
Мы последовали этим путем. Мост, хотя и выглядел достаточно мощным, провисал посередине; лед на склоне был хрупкий и легко обламывался от удара ледоруба. По верхнему краю стенки тянулся небольшой карниз, а внизу — затененная зелено-синяя глубь трещины… На протяжении пяти метров мы шли вдоль края, теснимые ледяными натеками. Наконец удалось вбить ледорубы в снежный склон. Дальше было уже не так круто, зато верхний слой снега оказался очень рыхлым. Еще 60 метров — угол подъема уменьшился, снег стал плотнее. Теперь мы быстро поднимались рядом, всматриваясь в туман и пытаясь разглядеть Горб. На полпути нам встретились возвращавшиеся сверху Бенд и Харди. Они сообщили, что прошли через Горб, форсировали начало Нижнего ледопада и отыскали путь на плато.
Мы спустились все вместе в лагерь I и остаток дня отрывали пещеры в снегу. Места для палаток было мало, и две хорошие пещеры могли бы нам пригодиться. К сожалению, углубившись сантиметров на тридцать в снег, мы наткнулись на лед, и, хотя мы не смирились, пока не выкопали две большие пещеры, они вряд ли оправдывали вложенные нами усилия.
Как ни радовало нас то, что удалось проложить маршрут, минуя чуть не весь Нижний ледопад, два момента омрачали нашу радость. Во-первых, предстояло еще очень много поработать, чтобы сделать путь через трещину доступным для носильщиков; во-вторых, смущала угроза лавин на склоне выше трещины. Склон был крутой, выпуклый, обращенный к послеполуденному солнцу, и огромное скопление снега ниже Горба внушало нам тревогу. Плохо, когда маршрут уже на столь ранней стадии проходит по таким склонам, которые в случае неожиданной оттепели или сильного снегопада легко могут стать лавиноопасными и запереть в ловушке прошедший вверх отряд, как это и случилось несколько дней спустя.
Однако у нас просто не оставалось иного выбора. Хорошо еще, что угроза лавин была здесь обусловлена не льдом, а снегом, поведение которого до известной степени можно предугадать. Мы решили по возможности ходить через Горб с утра пораньше, пока солнце еще не размягчило снег, соблюдая особую осторожность после каждого снегопада, и постараться закончить экспедицию до потепления, связанного с началом муссона и представляющего для нас главную опасность: стоит муссону размягчить снег, и он уже не уплотнится.
Подъем от лагеря I до лагеря II не представлял обычно особой трудности. Выпуклый склон спадал от гребешка выше и севернее нас вниз, к коридору, точно обрываясь там; рано утром, пока снег оставался твердым, идти по нему было наслаждением. Чистый морозный воздух, ярко сверкающие в первых лучах восходящего солнца снежные кристаллики… Правда, не так-то легко было выйти рано из лагеря I. Он оставался в тени до восьми часов; хотя в день основания лагеря II мы стали собираться в путь с пяти утра, но вышли из лагеря I только в восемь, а пересекли большую трещину лишь к 9.30.
На Горбе мы обнаружили седло шириной около 50 метров. Вдоль него параллельно гребню тянулась трещина; ее противоположная стенка представляла собой ряд разрушающихся сераков, которые заслоняли видимость. Бенд и Харди отыскали место, где размеры трещины позволяли перепрыгнуть ее. Дальше следовал пятиметровый ледовый камин, и наконец, пройдя вдоль льдистого ребра под сераком, мы оказались над кулуаром.
От наших ног вниз спадал снежный желоб, виденный нами с Нижнего ледопада, крутой, длиной 150 метров. Слева высились скальные башни и стены, спускающиеся к плато. Справа громоздились скалы и льды над Нижним ледопадом. А прямо возвышался Верхний ледопад — почти километровый поток льда, начинающийся от края Большой террасы. Между ним и западной Канченджангой, влево от нас, простиралась широкая, заполненная льдом ложбина — Долина; над верхней частью ее нависали ледяные глыбы Большой террасы. Ложе Долины тоже представляло собой местами нагромождение ледяных глыб, и такие же глыбы висели над ней на склоне западной Канченджанги. В устье Долина выравнивалась и, сливаясь с Верхним ледопадом, образовывала почти горизонтальное плато.