– Вы сказали, что не смогли определить высоту плотины. Очевидно, Вы не смогли оценить и ее глубину – на какое расстояние она покрывала расселину?
– Нет, сэр.
– Вы сделали что-нибудь, чтобы попробовать определить?
– Тогда нет. Шел сильный снег и было темно. Заниматься этим в таких условиях было бы очень опасно. Я не полез бы туда сам, и не послал бы никого из группы. Я решил, что лучше подождать пока не наступит день, когда мы сможем видеть, что делаем.
Гаррисон посмотрел на Смитерса.
– Из показаний мистера Макаллистера следует, что это был первый случай, когда кто-то за пределами Хукахоронуи догадался о катастрофе.
Он перевел взгляд на Кроуэлла, сидевшего рядом с Рикменом, и поправился:
– Или кто сделал что-то существенное, я имею в виду. У Вас есть вопросы, мистер Смитерс?
– Нет, мистер председатель. Но, мне кажется, свидетелю следует вынести благодарность за те разумные меры, которые он предпринял – особенно за ту быстроту, с которой он сообщил известия о потенциальной угрозе.
– Я согласен, – и Гаррисон повернулся к Макаллистеру. – Что Вы еще можете добавить к сказанному?
– Во второй раз я позвонил в полицию в три тридцать, утром в воскресенье.
– Благодарю Вас. Вы можете вернуться на место, мистер Макаллистер, приняв нашу благодарность за достойное выполнение Ваших обязанностей.
Макаллистер покинул свидетельское место, и Гаррисон сказал:
– Я думаю, настало время вернуться к тому моменту, когда в Хукахоронуи погас свет. Мы только что слышали о снегопаде, перегородившем ущелье Хукахоронуи. Хотелось бы услышать профессиональную оценку этого события от доктора Макгилла.
Макгилл поднялся, прошел к свидетельскому креслу и поставил свой портфель на пол рядом с собой. Гаррисон спросил:
– Вы находились в вестибюле отеля «Д'Аршиак», когда погас свет?
– Да, сэр. Как сказал мистер Камерон, возникла страшная суматоха. Мистер Бэллард пытался продолжить разговор с мистером Кроуэллом и не смог этого сделать из-за действий мистера Чарльза Петерсена. Я поспешил ему на помощь, и как раз в этот момент погас свет. Мистер Бэллард сказал, что телефон тоже отключился.
– Вы слышали, что в ущелье произошел снежный обвал?
– Нет. В отеле было слишком шумно.
– Так что же произошло?
– Администрация отеля позаботилась – принесли свечи и керосиновые лампы, они всегда наготове для таких случаев. Мне сказали, что перебои с электричеством иногда случаются, и такой же случай был как раз месяц назад. Никто не видел в этом ничего необычного. Я спросил об отключенном телефоне, но и это, похоже, никого не волновало. Однако танцы закончились, поэтому все стали расходиться.
– И Вы в том числе?
– Да. Я поехал домой с мистером Бэллардом и сразу лег спать.
Бэллард помог Макгиллу очнуться от тревожного сна. Он проснулся в темноте и привычно потянулся к выключателю стоящей рядом лампы, но обнаружил, что она не включается. Это напомнило ему о перебоях с электричеством. Невидимый в темноте Бэллард был где-то рядом.
– Который час? – спросил Макгилл.
– Половина шестого. Камерон только что звонил, рассказал забавную вещь. Один из его группы, Джек Стивенс, выехал рано утром в Крайстчерч к матери. Он говорит, что не смог выехать из долины.
– Почему не смог?
– Он говорит, что Ущелье забито снегом. Он не смог проехать.
– А что у него за машина?
– «Фольксваген».
– Ну и что здесь удивительного? Помнишь, что случилось с этими двумя американцами недавно. Снег все еще идет?
– И очень сильно.
– Ну, вот тебе и причина. Он, должно быть, шел всю ночь. Я не гарантирую, что и сам смогу пробраться туда даже в «лендровере».
– Камерон говорит, что Джек не это имел в виду. Он рассказывал о снежной стене, такой высокой, что не видно вершины. Я велел Камерону доставить его сюда.
Макгилл хмыкнул.
– Зажги ту свечу на обеденном столе, хорошо?
Десять минут спустя он говорил:
– Значит, ты уверен. Это не просто огромный сугроб на дороге?
– Я уже сказал тебе, что нет, – ответил Стивенс. – Это здоровенная стена из снега.
– Мне кажется, я лучше пойду и сам посмотрю на нее, – сказал Макгилл.
Бэллард сказал:
– Я пойду с тобой.
Он посмотрел на телефон, потом – на Камерона.
– Если нет энергии, как Вы смогли мне позвонить?
Стивенс ответил:
– На коммутаторе есть комплект батарей и аварийный дизельный генератор, чтобы зарядить их. С местными звонками у нас все в порядке.
Макгилл кивнул.
– Что бы ни произошло в Ущелье, отключились одновременно и линии электропередач, и телефонная связь.
Он достал теплую куртку-анорак.
– Давайте отправляться.
– И я пойду, – сказал Камерон.
– Нет, – сказал Макгилл. – Мне только что пришла в голову идея. У Вас на шахте есть дизельные генераторы?
– Конечно.
– Тогда проверьте, чтобы они были готовы к работе. Сдается мне, что их энергия нам понадобится еще долго.
– Это уже мои обязанности, – сказал Стивенс. – Я – электрик шахты. – Он подмигнул Камерону. – Дадите двойную зарплату за воскресную работу?
Бэллард надел лыжные штаны и анорак, затем вышел в гараж к Макгиллу. Он сел за руль «лендровера» и включил стартер; тот взревел, но двигатель не завелся.
– Замерз, – сказал он и попробовал еще раз. Он пробовал снова и снова, но безрезультатно.
– Проклятая тачка!
– Полегче, – сказал Макгилл. – Ты посадишь ее. Подожди две минуты. Он застегнул анорак и надел перчатки.
– Что произошло между тобой и Чарли Петерсеном? Вчера вечером он напоминал лося в период течки.
– Старая история, – сказал Бэллард. – Не стоит вспоминать.
– Я думаю, тебе лучше знать. Смотри, Йен: Петерсены составляют сорок процентов городского совета и этот дурачина мэр, Хьютон, сделает все, что Джон Петерсен велит ему делать.
– С Джоном все в порядке, – ответил Бэллард.
– Может быть. Но Эрик просто свихнулся с этой шахтой, а тебя он терпеть не может. Что касается Чарли – я не знаю. Какая-то другая кошка между вами пробежала. Что ты сделал? Увел у него девушку или что-то в этом духе?
– Конечно, нет.
– Если эта старая ссора помешает нам договориться с советом, лучше бы мне знать об этом. Вчера вечером Чарли основательно нам напортил.
– Это очень долгая история.
– Так расскажи, – попросил Макгилл. – Снег из Ущелья никуда не исчезнет, если то, что говорил Стивенс – правда. Время у нас есть.
– Я никогда не видел своего отца, – сказал Бэллард. – Я родился в Англии в январе 1939-го и воспитывался здесь. В 1939-м произошло еще кое-что.
– Война?
– Именно. Мой отец тогда поссорился с Беном, решил оставить Англию и заниматься хозяйством здесь. Он купил землю, но потом пришла война, и он пошел в армию. Он служил в Западной пустыне в Новозеландской дивизии, я ни разу его не видел, пока он не вернулся в 1943 м – мне было четыре года. Мать хотела, чтобы он остался – многие из тех, кто вернулся в 1943-м, отказывались возвращаться на военную службу, и это было причиной их ссоры. В итоге никто не настоял на своем, так как отец погиб тогда в катастрофе. Я видел, как это случилось. И это все, что я знаю об отце.
– Немного.
– Вот именно. Это очень потрясло мою мать, и с тех пор она немного не в себе. Не то, чтобы она спятила или что-нибудь такое. Просто сильное потрясение.
– Это сделало ее невротичкой?
– Наверное, это так называется.
– А как это выражается?
Бэллард безучастно наблюдал за кружащимися на ветру снежинками у дверей гаража.
– Наверное, она стала чересчур авторитарной во всем, что касалось меня.
– Чарли именно это и имел в виду, когда говорил, что она не подпустит тебя к снегу – боится, что ты простудишься?
– Что-то в этом роде.
– Он подпустил еще одну шпильку – сказал, что ты побоишься влезть на биллиардный стол.
Бэллард вздохнул.