Его собеседник оперся на щуп.
– Да, похоже, он и здесь знает, что надо делать. Я никогда не думал, что можно искать и так. Честно говоря, полчаса назад это мне и в голову не приходило.
Строй продвинулся на один фут вперед и Ньюмен приставил носки сапог к натянувшемуся шнуру. Шнур ослаб, и он ввел щуп в снег еще раз.
– Меня зовут Джек Хэслем, – сказал его сосед. – Работаю на шахте. Я – стопер.
Ньюмен не знал, кто такой стопер. Он сказал:
– А меня зовут Ньюмен.
– Где же твой друг?
– Миллер? Не знаю. Он ушел рано утром. Что такое стопер?
Хэслем усмехнулся.
– Это шахтерская элита. Я достаю золото.
Они потянули щупы вверх. Ньюмен вздохнул.
– Я устал.
– Послушай! – воскликнул Хэслем. – По-моему, я слышу самолет.
Они остановились и прислушались к гулу над головой. Вскоре остановился весь строй – все уставились в серое небо.
– Да вы что! – воскликнул руководитель. – Самолета никогда не слышали?
Строй двинулся вперед еще на один фут и двадцать щупов одновременно вонзились в снег.
Ньюмен методично трудился. Ввести щуп слева... вытащить... ввести щуп справа... вытащить... вперед на один фут... ввести щуп слева... вытащить... ввести щуп...
Его остановил истошный крик Макгилла. От этого крика волосы Ньюмена встали дыбом, и в животе возникла неожиданная пустота.
– Прячьтесь! – закричал Макгилл. – Немедленно прячьтесь! У вас осталось меньше тридцати секунд.
Ньюмен устремился к месту, которое было обозначено на случай тревоги. Его сапоги с хрустом ступали по скалистой заснеженной земле; он видел бежавшего рядом Хэслема. Когда они подбегали к скалам, Макгилл все еще продолжал хрипло кричать.
Хэслем схватил Ньюмена за руку.
– Сюда.
Он втолкнул Ньюмена в расселину не больше двух футов в ширину и трех – в вышину.
– Вот сюда.
Ньюмен вполз внутрь и очутился в крошечной пещере. Хэслем тяжело дышал, втиснувшись вслед за ним. Он произнес:
– Я тут играл еще ребенком.
Ньюмен хмыкнул.
– Вы, шахтеры, все под землей родились. – Он был не в себе.
Через узкую дыру лезли другие, пока в маленькой пещерке не оказалось семь человек. Было очень тесно. Один из них, Брюер, руководитель группы, сказал.
– А ну-ка потише!
Они услышали вдали крик, который неожиданно оборвался, и постепенно стихающий далекий шум. Ньюмен посмотрел на часы. В пещере было темно, но он наблюдал за светящейся секундной стрелкой, размеренно двигавшейся по циферблату.
– Должно быть, больше тридцати секунд.
Воздух чуть заметно дрожал, и шум стал немного громче. Неожиданно послышался ужасный рев, и весь воздух был выкачан из пещеры. Ньюмен задохнулся, пытаясь перевести дыхание, и мысленно поблагодарил Бога, что всасывающая воронка исчезла так же внезапно, как и появилась.
Небольшая скала под ним задрожала, и оглушительный, как гроза грохот, раздался над их головами. Вся пещера стала наполняться снежинками. Снега прибывало все больше и больше, и он плотным слоем начал оседать на клубке съежившихся тел. Грохот становился все сильнее, и Ньюмен подумал, что его барабанные перепонки сейчас разорвутся.
Кто-то громко кричал. Он не мог разобрать слов, но, как только грохот стал чуть тише, он узнал голос Брюера.
– Выбрасывайте! Выбрасывайте этот чертов снег отсюда!
Ближайший ко входу усердно заработал обеими руками, но снег просачивался все быстрее и быстрее, гораздо быстрее, чем они могли с ним справиться.
– Закрывайте рты, – закричал Брюер, и Ньюмен с большим трудом – так было тесно в пещере – поднес к лицу руку.
Он чувствовал, как покрывается холодным, сухим снегом. Наконец все пространство в пещере, не занятое телами, до конца заполнил снег.
Грохот прекратился.
Ньюмен сидел не двигаясь, дыша глубоко и ровно. Он подумал о том, сколько он сможет дышать таким образом – он не знал, сможет ли воздух проникать сквозь снежную массу. Тут он почувствовал, как кто-то зашевелился рядом и попробовал двинуться сам.
Он стал разгребать руками снег и обнаружил, что может таким образом освободить дополнительное пространство для воздуха. Он услышал слабый голос, доносившийся словно за сто миль отсюда и прекратил работу, прислушиваясь.
– Меня кто-нибудь слышит?
– Да, – закричал он. – Ты кто?
– Брюер.
Казалось довольно глупым, что приходилось изо всех сил орать человеку, находившемуся совсем близко от тебя. Он вспомнил, что Брюер сидел ближе всех ко входу в пещеру.
– Ты можешь выйти?
Наступило молчание, и теперь он услышал другой голос.
– Это Андерсон.
Брюер отозвался.
– Едва ли. Снаружи слишком много снега.
Ньюмен занялся расширением пространства. Он раскапывал снежную крупу, отбрасывая ее к скалистой стене. Он прокричал Брюеру, что он делает, и тот велел всем остальным заняться тем же. Он попросил их также назвать свои имена.
Неподалеку от него Ньюмен наткнулся на неподвижное тело Хэслема. Тот не двигался и не издавал ни звука. Он вытянул вперед руку, чтобы нащупать лицо Хэслема и коснулся его щеки. Хэслем по-прежнему не двигался, поэтому Ньюмен больно ущипнул его за ладонь между большим и указательным пальцами. Хэслем не подавал признаков жизни.
– Тут парень по имени Хэслем, – крикнул он. – Он без сознания.
Теперь в пещере стало так много воздуха, что уже не нужно было кричать. Брюер сказал:
– Погоди минутку. Я постараюсь достать из кармана фонарик.
Из темноты послышалось тяжелое дыхание и шорох, и, наконец, вспыхнул луч фонарика.
Ньюмен поморгал, затем повернулся к Хэслему. Он поднял руку и показал на него.
– Свети вот сюда.
Он нагнулся над Хэслемом, а Брюер с фонариком протиснулся к нему. Ньюмен нащупывал пульс на запястье Хэслема, но не смог обнаружить его, поэтому он нагнулся и приложил ухо к его груди. Подняв голову, он повернулся к лучу света.
– Похоже, этот парень мертв.
– Как это он может быть мертв? – поинтересовался Брюер.
– Дай-ка мне фонарь.
Ньюмен направил его на лицо Хэслема, принявшее серый оттенок.
– Он умер от удушья, это точно.
– У него рот забит снегом, – заметил Брюер.
– Да.
Ньюмен вернул ему фонарь и дотронулся пальцем до рта Хэслема.
– Не очень. Недостаточно, чтобы задохнуться. Слушайте, парни, вы не подвинетесь немного? Я попробую сделать искусственное дыхание.
Потеснились с большим трудом.
– Может быть, он умер от шока, – предположил кто-то.
Ньюмен вдохнул воздух в легкие Хэслема, потом нажал ему на грудь. Он повторял эту процедуру достаточно долго, но Хэслем не пошевелился. Тело его постепенно холодело. Через пятнадцать минут Ньюмен остановился.
– Бесполезно. Он умер.
Он повернул голову к Брюеру.
– Лучше пока выключить фонарик. Он у вас не вечный.
Тот послушался, и вскоре наступила тишина и молчание, все были заняты своими мыслями.
Наконец Ньюмен позвал:
– Брюер.
– Да?
– Никто не будет искать нас с щупами – во всяком случае, в этой пещере. Как ты думаешь, много ли снега снаружи?
– Трудно сказать.
– Надо посмотреть. Похоже, что нам придется спасать себя самим.
Ньюмен пошарил рядом с собой и нашел шапку Хэслема, которой он покрыл лицо умершего. Это был напрасный в темноте, но подлинно человеческий жест. Он вспомнил последние слова Хэслема: «Я тут играл еще ребенком». Это было слишком иронично, чтобы быть правдой.
Шестеро были втиснуты в эту узкую расселину скалы; Ньюмен, Брюер, Андерсон, Дженкинс, Фоулер и Кэстл.
И один погибший – Хэслем.
Нашествие детей Тури Бак выдерживал мужественно. Его дом под огромной скалой Камакамару и в начале был большим, а потом, когда все его дети выросли и разлетелись по белу свету, казался слишком просторным. Сейчас он радовался шуму и суете. Правда, он был не в восторге от стеклянного взгляда мисс Фробишер, учительницы, которая привела сюда детей. Работа школьной учительницы в изолированных общинах довольно скоро превращала женщину в брюзгу, и такой же желчной была и мисс Фробишер. Тури пришлось выслушать ее рассуждения о беспомощности городских властей, мужской тупости и тому подобных материях. Он понял, что та из себя представляет, и с тех пор сторонился ее.