Пинкертон все еще держал револьвер в руке.
— Во-первых, не озирайся по сторонам, тебе все равно не удрать от меня. Если ты думаешь воспользоваться своими дьявольскими патронами, то учти: не успеешь ты и прицелиться, как я отправлю тебя на тот свет… А так — можешь вполне мне довериться: ты ведь знаешь, что ворон ворону глаз не выклюет.
«Волосатый» несколько овладел собой и махнул рукой:
— Не беспокойся, я не собираюсь защищаться. Только спрячь оружие и скажи, чего тебе от меня надо?
— Денег! — хриплым голосом сказал Пинкертон.
«Волосатый» даже подскочил на месте.
— Ты спятил! Ты силой ворвался в мой дом, и если я позову на помощь, тебя немедленно арестуют, убьешь ты меня при этом, или нет!
— Верно! Только ты не будешь звать на помощь, — заметил Пинкертон. — Постыдился бы выдавать своего друга и товарища!
— Ты, оборванец и вор, — мой друг и товарищ?! — закричал «волосатый».
— А ты-то чем лучше? — сказал насмешливо Пинкертон. — Думаешь, я не вижу тебя насквозь?
— Как ты смеешь?! — злобно воскликнул Вильям. — Тебе не в чем упрекнуть меня, за мной нет никакой вины, ты ничего не докажешь!
Пинкертон похлопал Вильяма по плечу.
— Конечно! — сказал он. — Но ведь и ты мне не докажешь, что бедный балаганщик, живущий на жалкие гроши, добываемые на ярмарках, нуждается в такой надежной защите, какую ты устроил в своем доме, если не хранит что-нибудь особенное! Хотелось бы мне знать, что спрятано в этих ящиках и корзинах! Уверен, что там лежат неплохие штучки, а за то, что они добыты исключительно благодаря твоей волосатой роже, я готов голову дать на отсечение!
«Волосатый» весь съежился при этих словах рыжего, который небрежным жестом указывал на сундуки и корзины.
В этот момент дверь открылась, и в фургон вошла Мария.
Она испугалась не меньше, чем ее брат, и в ужасе застыла. Пинкертон снова поднял свой револьвер и любезно сказал:
— Подойдите-ка поближе, миледи, и закройте за собой дверь. Не задавайте пока никаких вопросов. Ваш уважаемый супруг, или кем он вам там приходится, расскажет вам потом обо всем подробно.
Выражение лица рыжего и нацеленный на нее револьвер подтвердили, что это не пустые слова. Мария вошла в фургон, заперла за собой дверь и уселась рядом с братом.
— Итак, давайте делиться! — воскликнул Пинкертон. — Открывайте быстренько ваши ящики, — я посмотрю. Что понравится, возьму себе.
Хозяева кипели от злости.
— Как только у тебя язык поворачивается?! Мы не собираемся ни с кем делиться!
— Хватит! — загремел Пинкертон. — Выполняйте приказание, или я отправлю на тот свет и эту старую волосатую обезьяну, и ее дражайшую половину!
Курок револьвера зловеще щелкнул.
Этого было достаточно: Вильям и Мария встали и принялись выполнять требование рыжего.
Пинкертон все время зорко следил за ними. Он видел, как неохотно они принялись за дело. Каждую минуту от них можно было ожидать какой-нибудь подлости… Все случилось даже раньше, чем предполагал сыщик.
Мария сделала шаг вперед и сильно толкнула ногой ящик, на котором стояла лампа. Пинкертон рванулся, чтобы подхватить ее, но было поздно — лампа упала. При падении она не потухла, а разбилась и заполыхала. Вскоре вся внутренность фургона была в огне: старое сухое дерево горело как порох.
Пинкертон быстро выскочил наружу. За ним последовали Вильям с сестрой. На улице поднялся шум, сбежалась толпа, а через несколько минут явилась пожарная команда, дежурившая тут же, на площади.
В горящий фургон впрягли лошадей и вывезли его на открытое место. От него остался только железный остов. Сгорели и ящики, и корзины вместе со всем содержимым. Вильям и Мария были в отчаянии. Они как безумные метались в толпе. Причем Вильям со своим обезьяньим лицом был до того комичен, что в толпе слышались шутки и смех.
Из-за пожара, уничтожившего все вещи Вильяма, Пинкертон лишился возможности доказать его вину: улик — награбленных ценностей — больше не было.
Приходилось искать другие пути для уличения преступника, и Пинкертон тотчас сообразил, какие это должны быть пути. Сыщику было ясно, что «волосатый» теперь снова примется за грабежи, чтобы возместить убытки, нанесенные пожаром.
Надо было только позаботиться о том, чтобы «волосатый» не позже завтрашнего вечера мог снова спокойно приняться за дело, уверенный в своей безопасности.
Глава 4
Тигр пойман
Инспектор Гельман, присутствовавший на пожаре, только что вернулся в свою контору. Не успел он закрыть за собой дверь, как снаружи раздался сердитый голос дежурного полицейского:
— Что вам здесь надо?! Убирайтесь вон! Или вам захотелось провести ночь в участке? Слышите? Я вам говорю!
— Зачем — убирайтесь? Мне надо в контору, — бормотал в ответ чей-то пьяный голос. — Мне надо господина инспектора Гельмана…
— Подите прочь! Если вы сейчас же не уйдете, я вас арестую!
— А я вот войду!
При этих словах дверь распахнулась. Гельман и прочие, сидевшие в конторе, увидели рыжего оборванца, нахально рвавшегося в помещение. Его преследовал полицейский.
— Что это значит? — воскликнул инспектор. — Как вы смеете врываться сюда?!
Вошедший не испугался сурового тона начальника и, смеясь, протянул ему руку:
— Добрый вечер, господин инспектор! Как поживаете?
Гельман был вне себя. Такого бесстыдства он не встречал ни разу за всю свою службу.
— Посадите этого негодяя под арест! — велел Гельман своим людям. — Я проучу его за дерзость!
Полицейские сделали движение, чтобы арестовать рыжего. Но тот весело расхохотался и заговорил другим голосом:
— Разве вы меня не узнаете, господин инспектор?!
Полицейские и Гельман вытаращили глаза. Они были сильно смущены.
— Черт возьми! — воскликнул Гельман. — Судя по голосу, вы — Нат Пинкертон!
— Так оно и есть, господин инспектор! Очень рад, что вы, наконец, узнали меня.
— Ваш грим поразителен! — сказал восхищенный инспектор. — Никто не узнал бы вас. Должен засвидетельствовать вам свой полный восторг… Ну что, удалось вам чего-нибудь добиться?