«И никто из императорских ищеек теперь не узнает ни единого украшения, даже если они вдруг найдут перечень моих драгоценностей».
– Если хочешь, можешь поселиться в закутке при конюшнях. Если нет, так много кто готов дать тебе кров в своих землях, – продолжала Ланка – Я поселюсь в закутке, – решительно ответила Шелира. – Мне нужно помочь вашим людям с лошадьми прежде, чем Бальтазаровы прихвостни нагрянут сюда для осмотра. По крайней мере, если обнаружится, что кто-то из коновалов спит прямо в конюшне, то это лишь подтвердит, что у вас настоящая беда. Покажешь дорогу?
«Нужно что-то делать, чем-то отвлекаться, пока не уработаюсь до того, что просто упаду и усну...»
Она не закончила мысли. Оставалась вероятность, что смерть Адели была не ложной и что Лидана не успела вовремя скрыться. Но если она начнет об этом размышлять, не сумеет держать себя в руках. Она не имела права сломаться, только не сейчас.
Лайка одобрительно кивнула, словно поняла ее невысказанные мысли.
– Тогда пошли, – сказала она и повела их к конюшням.
Добравшись до места, Шелира тут же с головой погрузилась в круговорот дел, вместе с двумя объездчиками Гордо занявшись приведением лошадей в такой вид, словно они вот-вот околеют. Некоторым дали зелья, от которого они дрожали и потели, словно в лихорадке. Другим ставили припарки под колени или надевали на копыта накладки, заставлявшие лошадей время от времени прихрамывать. Шкуры обработали так, что они стали жесткими и шерсть на них встала дыбом, хвосты и гривы сделались ломкими и спутанными, повсюду появились почти настоящие нарывы и шрамы. Когда миновали предрассветные часы, девушка уже чуть не засыпала на ногах, а во всем таборе не оставалось ни единой лошади, которую хоть кто-то бы взял хоть задаром.
Шелиру шатнуло от усталости. Том оказался рядом и успел подхватить ее. Она в ответ улыбнулась. Она и не знала, что он все время был рядом – Маленькая приятельница твоей тетки появилась сразу, как только ты занялась лошадьми, – сказал он, ведя ее в закуток. – Она мало что рассказала, но я понял, что твоя тетка в относительной безопасности, по крайней мере, сейчас. Я отдал ей одну из твоих серег, чтобы она отнесла ее тетке в знак того, что с тобой все в порядке. Принцесса устало кивнула.
– Это хорошо, но с сегодняшнего дня никаких контактов. Мы не знаем... – она широко зевнула.
– Мы не знаем, не говорим ли мы с предателем, – закончил за нее Том. – Так я ей и сказал.
Он отвел Шелиру в закуток, где на толстом слое сена лежали чистые покрывала. И это ложе сейчас было куда привлекательнее пуховой перины. Раймонда упала на него сразу же, как только Том отпустил ее.
Он вроде бы что-то еще говорил, спрашивал, что ли, но она уже провалилась в сон.
Глава 16
АДЕЛЬ
– О, Ты, Живущая За Звездами, помилуй нас, – читала нараспев первосвященница. Сестра Эльфрида стояла, коленопреклоненная, на своем обычном месте – шла вторая служба со времени ее «ухода». Была середина ночи, и после обычной для этого часа службы первосвященница добавила еще и литанию за умирающую. И потому Эльфрида вместе со всеми молилась за Адель, которая при смерти лежала в лазарете. И если она больше молилась за живых, за дочь, которая вскоре будет наследовать ей, за внучку, то Богиня поймет ее.
«Может, нам следовало бы помолиться и за весь город, – думала она. – Я уже начинаю сожалеть о нашем решении».
Эльфрида тайком огляделась, прикрывая лицо молитвенником. На клиросе сегодня было гораздо больше народу, чем в прежние годы. Эльфрида даже и не знала, сколько было послушниц и послушников в различных Орденах, но теперь в первых рядах каждого Ордена стояли под пристальным наблюдением старших сестер именно послушницы.
Она выискивала виноватые лица, хотя и не была уверена в том, как на самом деле должен выглядеть шпион. Некоторые из послушниц явно нервничали, но на лице остальных было написано желание поскорее вернуться в постель – за исключением целительниц, большинство из которых казались явно потрясенными нынешними событиями, и потому они были рады оказаться в Храме.
«Целители.., уже идут слухи, что поведение людей императора вызывает беспорядки на улицах, а уж кому, как не целителям, первыми видеть результаты этих столкновений».
Эльфрида надеялась, что послушники будут здесь в безопасности. Не то чтобы они были совсем детьми – в Храм не брали людей моложе тридцати. Вообще традиционно в Храм уходили люди между сорока и пятьюдесятью годами. Богиня не принимает службу тех, кто бежит от жизни. Она хочет, чтобы человек прожил полезную жизнь вне пределов Храма прежде, чем ему будет дозволено вступить в них. Но Эльфриде все они казались детьми, не готовыми к тому, что, как она боялась, грядет. Она молилась еще и за них, и за всех сестер и братьев, чтобы в наступающие тяжкие времена Сердце одарило их своей чистотой и силой.
«Но все мы, смертные, так нестойки.., когда приходит пора испытаний, некоторые из нас ломаются, некоторые стараются укрыться от них, а иные говорят, что вообще никаких испытаний нет...»
Когда литания закончилась. Верит отдала приказы, которые они с ней обсуждали нынешним полуднем в лечебнице – те, согласно которым моления у Сердца будут теперь непрерывными.
«Умно, – подумала Эльфрида. – Она отдала приказ ночью, в час Великого Молчания, когда никто не станет оспаривать его, по крайней мере, до собрания капитула после утренней трапезы. А поскольку кому-то постоянно придется быть у Сердца, полное собрание капитула нам не грозит».
Эльфрида с радостью услышала, что ей не придется оставаться здесь прямо сейчас, стало быть, ей доведется поспать несколько часов до следующей молитвы. Она была намерена использовать их как можно полнее.
Забавно, что сейчас, в переломный момент, когда опасность на пороге, тело требует своего.
Она подавила зевок, торопясь назад, в свою комнату. Сейчас жесткое, суровое ложе казалось привлекательнее и роскошнее постели во дворце...
Постель во дворце!
Она замерла на месте. Что, если Аполон собирается взять с ее постели простыню? Он же маг, он, несомненно, знает, как ее выследить! А последние три ночи она была вынуждена спать в королевской постели, и от мыслей и кошмаров простыни пропитались ее потом!
«Слуги наверняка сменили белье, – попыталась успокоиться Адель, заставив себя медленно вернуться в келью. – А если и нет – зачем ему искать меня? Он знает, где я. А раз Адель умерла, так что толку искать мертвую»?
Но оставались постели Лиданы и Шелиры...
Подумала ли хоть одна из них о том, что Аполон может найти их по их личным вещам?
«Они не дети, они знают законы магии, – снова напомнила она себе. – И еще остаются слуги. Наши вещи кое-чего стоят, даже ночные рубашки и корсеты. Наверняка Бальтазар уже увязал все в тюки и отправил в свою казну прежде, чем Аполон успел хотя бы посмотреть на вещи».
Однако все эти «наверняка» не успокаивали. Она отворила дверь в келью и закрыла ее за собой. Если бы удалось поговорить хоть с кем-нибудь, хоть с последним дворцовым слугой!
«Я сказала Верит, что учла все, а про это и забыла, – мрачно подумала она, пытаясь уснуть. – И что еще я забыла? И как это скажется на наших планах?»
Глава 17
ЛЕОПОЛЬД
Леопольд проснулся на рассвете, как вошло у него в привычку с ранней юности. Он не помнил, чтобы хоть раз встал после восхода солнца, даже когда засиживался у отца на советах до глубокой ночи. Разве что болезнь могла задержать его в постели до пенья первых птиц.
Он держал лишь одного слугу и одного пажа, поскольку потребности его были невелики, в отличие от других, за которыми вечно хвостом тянулись слуги – за Аполоном, к примеру. И жил он не роскошнее своих офицеров. Как и им, ему хватало шатра, достаточно высокого, чтобы стоять там в полный рост, разделенного на две части – рабочую и спальную. Обстановка шатра была столь же скромной – сундук для личных вещей, складная койка, жаровня для обогрева, стойка для оружия, маленький складной столик и стул. Единственными предметами роскоши, которые он позволял себе иметь, были подарки на день рождения от его друзей и тех немногих придворных, что занимали достаточно прочное положение, чтобы не бояться называть себя его друзьями. Грубый ковер предохранял от идущего от земли холода, светильники давали теплый свет, а занавеси скрывали грубый холст стен. Койка была покрыта шкурами и шерстяными пледами. Леопольд всегда осознавал, что за ним следят, и если он будет слишком сильно потакать своим прихотям, это навлечет на него подозрения. Он ел из одного котла со своими солдатами, хотя некоторые из его подчиненных держали собственных поваров.