— Нет, Бен, нет…
— Какой я тебе Бен? Тоже мне друг-приятель нашелся! На той неделе я предоставил тебе последний шанс с достоинством выбраться из этой грязи. Я, Бен Рич. Я просил о согласии. Я умолял тебя покончить дело миром, стать моим компаньоном. Умолял, как перепуганная истеричка. Отец, будь он жив, в лицо бы мне плюнул. Да и не только он. У нас в роду такого срама еще не было. И все же я просил тебя о мире. Так? Так или нет? — в бешенстве допытывался он у де Куртнэ. — Отвечай!
Побелевший от страха де Куртнэ ошеломленно глядел на него. Наконец он прошептал:
— Да. Ты просил, я согласился.
— Что ты сделал?
— Согласился. Я ждал этого столько лет. Конечно, согласился.
— Ах, ты согласился!
Де Куртнэ кивнул головой. Его губы беззвучно выговорили буквы: WWHG.
— Что ты там лопочешь? WWHG? И это значит «согласился»?
Старик снова кивнул.
Рич расхохотался.
— Жалкий старый лгун! Это отказ. Решительный и окончательный отказ. Объявление войны.
— Нет, Бен…
Протянув руку, Рич рывком поставил де Куртнэ на ноги. И хотя старик так исхудал, что стал легким как перышко, Ричу почему-то показалось, что на его руке повис невыносимо тяжкий груз, а прикосновение к коже де Куртнэ обожгло ему пальцы.
— Что ж, значит, война? Война и смерть?
Качая головой, де Куртнэ пытался что-то объяснить ему знаками.
— Ты сам отверг сотрудничество. Ты отверг мир. Значит, остается смерть. Таков твой выбор.
— Бен… Нет.
— Ты согласишься на мои условия?
— Да, — прошептал де Куртнэ. — Да, Бен. Да.
— Ты лгун. Ты жалкий старый лгун. — Рич засмеялся. — Но ты опасный тип. Я тебя раскусил. Вон какой придумал фокус. Изображаешь слабоумного, а простаки на это ловятся. Только меня не поймать. Ни за что не поймать…
— Я не… враг тебе, Бен.
— Это верно, — отрезал Рич. — Ты больше мне не враг, ты — покойник. С того мгновения, как я вошел в этот цветочный гроб, ты — покойник. Человек Без Лица! Ты в последний раз слышишь мой крик. Тебе конец!
Рич выхватил из кармана револьвер. Нажал на кнопку, и оружие раскрылось, будто расцвел стальной цветок. Де Куртнэ тихо застонал и в ужасе попятился. Рич подошел к нему, схватил, зажал в тиски. Де Куртнэ дергался, тщетно пытаясь освободиться, и умоляюще смотрел ему в лицо остекленевшими, слезящимися глазами. Рич запрокинул его голову. Чтобы осуществить свой план, он должен был выстрелить прямо в рот де Куртнэ.
В это мгновение в комнату влетела полуодетая дама. Ошеломленный Рич увидел за нею коридор и в конце его открытую дверь спальни. Девушка едва успела второпях набросить серебрящийся, как иней, шелковый халатик, ее желтые волосы разметались, темные глаза расширились от испуга… Ударом молнии сверкнувшая дикая краса.
— Папа! — закричала она. — О боже мой! Папа!
Она кинулась к де Куртнэ. Не отпуская старика, Рич быстро заслонил его. Девушка остановилась как вкопанная, шагнула назад, потом вдруг, вскрикнув, бросилась к ним сбоку. Мгновенно обернувшись, Рич со страшной яростью занес над ней стилет. Девушка ускользнула от удара, но не могла теперь приблизиться к ним: ей мешала кушетка. Рич просунул кончик стилета между зубами старика и разжал его челюсти.
— Нет! — крикнула девушка. — Не надо! Ради всего святого! Папа!
Ей удаюсь выбраться из-за кушетки, и она снова к ним подбежала. Рич сунул дуло револьвера в рот де Куртнэ и спустил курок. Раздался приглушенный взрыв, и из затылка де Куртнэ с силой выбросило сгусток крови. Рич выпустил из рук обмякшее тело старика, бросился к девушке и схватил ее. Она вырывалась, кричала.
Внезапно закричал и Рич. Страшная судорога свела его тело, и он не мог удержать девушку. Она упала на колени и поползла к отцу. Застонав, как от боли, девушка вытащила револьвер, все еще торчащий у него изо рта. Потом она прильнула к вздрагивающему телу старика и застыла молча, пристально вглядываясь в его восковое лицо.
Рич с усилием глотнул воздух и, сжав кулаки, так сильно ударил друг о друга костяшками пальцев, что стало больно. Когда шум в ушах немного стих, он двинулся к девушке, пытаясь собраться с мыслями и на ходу перестроить свой план. Ему и в голову не приходило, что здесь окажется дочь де Куртнэ. Никто о ней ни разу не упомянул. Паршивец Тэйт! Девчонку придется убить. Ему…
Девушка обернулась и метнула на него взгляд, полный панического ужаса. Опять ударом молнии сверкнула ее дикая краса: желтые волосы, темные глаза и брови. Она вскочила, увернулась от его все еще непослушных рук, подбежала к инкрустированной драгоценностями двери и, распахнув ее, выбежала в прихожую. Дверь захлопнулась не сразу; Рич успел увидеть оцепеневших на скамье охранников и девушку, которая молча сбегала вниз по ступенькам, унося в своих руках револьвер… унося Разрушение.
Рич пришел в себя. Кровь опять пульсировала в его жилах. Тремя огромными прыжками он добрался до двери, вихрем вылетел из прихожей, скатился с лестницы и очутился в картинной галерее. В галерее было пусто, но он успел увидеть, как затворяется дверь, ведущая в крытый переход. Девушка по-прежнему бежала молча. Она не подняла тревоги. Сколько времени еще пройдет, прежде чем она всполошит своим криком весь дом?
Рич пронесся по галерее и вбежал в крытый переход. Там по-прежнему стоял кромешный мрак. Он, спотыкаясь, ощупью добрался до противоположной двери, вышел на площадку, которая вела в концертный зал, и опять остановился. В доме ни звука. Все спокойно.
Рич спустился по ступенькам. Ему было жутко в этом безмолвном мраке. Почему она не кричит? Где она?
Рич вышел из Восточной арки и по тихому плеску фонтанов определил, что он находится в конце большого зала. Где же девушка? Где прячется она в этом непроницаемо-черном безмолвии? А револьвер? О господи! Если найдут револьвер, ему не удастся сбить с толку полицию.
Кто-то тронул его за руку. Рич дернулся как ошпаренный. Он услышал шепот Тэйта:
— Я вас все время прикрывал. У нас ушло ровно…
— Сукин ты сын! — взорвался Рич — С ним была дочка. Какого дьявола…
— Тихо! — цыкнул на него Тэйт — Я это сейчас прощупаю. Не мешайте.
— Боже мой, — заскулил Тэйт испуганным голосом. — Господи боже мой…
Его испуг подействовал на Рича как катализатор. К нему вернулось самообладание. Ом снова мог думать.
— Заткнитесь! — буркнул Рич. — Пока еще вам не грозит Разрушение.
— Нужно убить и ее тоже, Рич. Вам нужно…
— Заткнитесь! Сперва разыщите ее. Обшарьте весь дом. Вы уже извлекли из моего сознания ее приметы. Найдите ее. Я буду ждать у фонтана. Мигом!
Он оттолкнул от себя Тэйта и, неуверенно ступая в темноте, подошел к фонтану. Перегнувшись через выложенный яшмой край фонтана, Рич обмыл свое разгоряченное лицо. Оказалось, что из фонтана бьет не вода, а бургундское. Рич вытер лицо, не обращая внимания на глухую возню с другой стороны фонтана. Несомненно, там кто-то купался в вине, то ли один, то ли в компании.
Рич лихорадочно соображал. Девчонку найти и убить. Если револьвер все еще у нее, то убить, конечно, так же, как ее отца, — из револьвера. А если его нет? Как поступить? Задушить ее? Нет… утопить в фонтане. Она ведь совершенно голая под этим шелковым халатиком. Халатик сбросить. Когда обнаружится труп, все подумают, что это одна из приглашенных, чересчур увлекшаяся хмельной ванной. Но ему нужно спешить… спешить… спешить… Успеть, пока не кончится эта дурацкая игра в «сардинки». Куда девался Тэйт? Где девушка?
Спотыкаясь в темноте и тяжело дыша, подошел Тэйт.
— Ну?
— Ее нет в доме.
— Вы подозрительно быстро вернулись.
— Подозревайте кого угодно, только не меня. Зачем мне вас обманывать? В доме нет никого с такими данными. Она ушла.
— Ее кто-нибудь видел?
— Нет.
— Господи! Где же ее искать?
— Нам тоже следовало бы уйти.
— Это, конечно, так, но сбежать, не попрощавшись, мы не можем. Разумеется, нам нужно как можно скорее приняться за поиски. И все же мы должны уйти из дома так, чтобы это никому не показалось странным. Где Золоченая Мумия?
— В кинозале.
— Смотрит передачу?