Вернувшись после обеда, я спросил у секретарши, звонил ли кто-нибудь.
— Только из бюро ремонта телефонов, — ответила она. — Какие-то неполадки на линии.
Значит, и сегодня утром Пэтси звонила случайно, подумал я, а не потому, что ей хотелось поговорить со мной.
Я отпустил обеих девушек домой в четыре — в виде компенсации за утренние придирки (во всяком случае, себе я объяснил это так). С четырех до полшестого я слонялся по конторе, ожидая звонка Пэтси, и до того расфантазировался, что устыдился сам себя.
Я отхлебнул из последней бутылки, которая оставалась после встречи Рождества у нас в конторе, запер дверь и пошел к лифту. В тот момент, когда я нажимал на кнопку, я услышал, что в конторе звонит телефон. Я как бешеный метнулся к двери, быстро ее отворил (ключ я еще держал в руке) и схватил телефонную трубку, чувствуя себя последним идиотом. Я попытался замаскировать свое волнение шуткой.
— Прескотт девять-тридцать два-тридцать два, — запыхавшись, произнес я.
— Извините, — сказал голос моей жены. — Я не туда попала.
Что я мог ответить? Пришлось позволить ей повесить трубку. Я стал ждать ее вторичного звонка, обдумывая, каким голосом мне говорить, чтобы она не догадалась, что за минуту до этого уже разговаривала со мной. Я решил держать трубку как можно дальше ото рта и, когда зазвонил телефон, снял трубку и, вытянув вперед руку, стал отдавать деловитые и энергичные приказы отсутствующим подчиненным, затем, поднеся трубку ко рту, произнес:
— Алло?
— Господи, до чего же вы важный! Прямо генерал.
— Пэтси?
Сердце гулко ударило в моей груди.
— Боюсь, что так.
— Кому же вы звоните: мне или Джен?
— Разумеется, Джен. С этими проводами какой-то кошмар творится. Мы уже звонили в бюро ремонта.
— Знаю. Как вам работается на новом месте?
— Ничего… По-моему, ничего. Шеф гавкает совсем как вы. Я боюсь его.
— И напрасно. Поверьте моему опыту, Пэтси. Когда кто-то очень уж орет, знайте, что он чувствует себя неловко.
— Я не понимаю.
— Допустим, ваш начальник занимает слишком высокий пост и сам понимает, что недотягивает. Вот он и пытается изобразить важную птицу.
— По-моему, это не так.
— А может быть, вы ему нравитесь и он боится, как бы это не отразилось на служебных делах. Он, может быть, орет на вас лишь для того, чтобы не быть слишком любезным.
— Сомневаюсь.
— Почему? Разве вы не привлекательны?
— Об этом не меня нужно спрашивать.
— У вас приятный голос.
— Благодарю вас, сэр.
— Пэтси, — сказал я. — Я мог бы дать вам немало полезных и мудрых советов. Ясно, что сам Александер Грейам Белл[131] судил нам встретиться. Так для чего же мы противимся судьбе? Пообедаем завтра вместе.
— Боюсь, мне не удастся…
— Вы условились обедать с Дженет?
— Да.
— Значит, вам нужно обедать со мной. Я все равно выполняю половину обязанностей Дженет: отвечаю вместо нее на телефонные звонки. А где награда? Жалоба телефонного инспектора? Разве это справедливо, Пэтси? Мы с вами съедим хотя бы пол-обеда, а остальное завернете и отнесете Дженет.
Пэтси засмеялась. Чудесный был у нее смех.
— Я вижу, вы умеете подъехать к девушке. Как ваше имя?
— Говард.
— Говард, а что дальше?
— Я хотел задать вам тот же вопрос. Пэтси, а что дальше?
— Но я первая спросила.
— Я предпочитаю действовать наверняка. Либо я представлюсь вам, когда мы встретимся, либо останусь анонимом.
— Ну хорошо, — ответила она, — Мой перерыв с часу до двух. Где мы встретимся?
— На Рокфеллер-плаза. Третий флагшток слева.
— Как величественно!
— Вы запомните? Третий слева.
— Да, запомню.
— Значит, завтра в час?
— Завтра в час, — сказала Пэтси.
— Вы меня легко узнаете: сквозь мой нос продета кость. Ведь я абориген, человек без фамилии.
Мы рассмеялись и повесили трубки. Я тут же выкатился из конторы, чтобы меня не застиг звонок жены. Совесть мучила меня и в этот вечер, но я кипел от возбуждения. Я еле смог уснуть. В час на следующий лень я ждал у третьего флагштока слева на Рокфеллер-плаза, приготовляя в уме искрометный диалог и одновременно стараясь выглядеть как можно импозантнее. Я полагал, что Пэтси, прежде чем подойти, непременно оглядит меня украдкой.
Пытаясь угадать, какая из них Пэтси, я внимательно рассматривал всех проходивших мимо девушек. Нигде на свете нет такого множества красивых женщин, как на Рокфеллер-плаза в обеденный час. Их здесь сотни. Я придумывал реплики и ждал. А Пэтси все не шла. В половине второго я понял, что не выдержал экзамена. Она, конечно, побывала на Рокфеллер-плаза и, увидев меня, решила, что не стоит продолжать знакомство. Ни разу в жизни не был я так унижен и зол.