Обращаясь к Арно, Ковен спросил:
— Готово?
— Все готово.
— Это будет сложно?
— Интересно, но несложно, — Арно не торопясь обошел вокруг стула и остановился перед Грэнвиллом, глядя на него сверху через вновь надетые непроницаемые черные очки.
— П-послушайте… — начал Грэнвилл.
— Нет, доктор Грэнвилл, это вы меня послушайте, — перебил Ковен, — Я должен сделать два заявления. Первое — это предложение для вас. Согласны ли вы присоединиться к нам? Добровольно? Стать одним из нас?
— К кому присоединиться? К чему?
— Ну, это, доктор, можно объяснить разными способами. Скажем… — Ковен тщательно подбирал слова. — Скажем, так: существует психиатрическая лечебница, и мы — санитары. И вот за оградой появляется чужак и подбивает на побег пациентов…
— Так я вам понадобился в качестве санитара?
— Это всего лишь один из способов объяснить — Ковен ненадолго задумался, — Вот другой. Допустим, у нас есть сокровище и мы его охраняем. Кто-то узнал комбинацию к цифровому замку и готов растрезвонить об этом на весь белый свет.
— И я должен стать охранником?
— Вариант объяснения, не более того. Доктор, вы что-нибудь слышали о балансе сил в природе? Да, конечно, слышали. Природа — это не только ваша Земля, это нечто гораздо большее. На сегодняшний день мы имеем весьма хрупкое равновесие. Мистер Старр вознамерился его нарушить, разбудив вас и ваших друзей. Мы же хотим, чтобы ваш сон продолжался.
— Сон?
— Сон, — повторил Арно. — Назовем это так.
— Но вы, доктор, сейчас на грани пробуждения, — вздохнул Ковен. — И мы предпочли бы, чтобы вы, так сказать, встали с той ноги. Чтобы вы оказались заодно с нами, а не со Старром. Вы будете ценным приобретением. Что вы ответите?
Наступила пауза. Грэнвилл посмотрел на Арно, застывшего перед ним в напряженной высокомерной позе, черные очки его отбрасывали искаженный свет. Посмотрел на мертвое тело и живые глаза Ковена.
— Я ничего не знаю, — медленно проговорил он, — и ничего не понимаю. Чувствую только одно: вы мне не нравитесь. Вы мне не нравитесь, и я вам не верю. — И торопливо закончил: — Не желаю быть санитаром. Не желаю быть охранником. Кем бы вы ни были, я к вам не присоединюсь. На этом все.
— Что ж, очень жаль, — вновь прозвучал надломленный голос. — В таком случае перехожу ко второму заявлению. Ваш потенциал должен быть разрушен. Вы будете нейтрализованы.
— То есть убит?
— Это один из способов объяснения, доктор. Скажем, так: либо вы доброволец, либо — призывник. Когда, Арно?
— Сегодня вечером. Я все устрою.
— Отлично. — Блестящие черные глаза уставились на Грэнвилла. — Спасибо, доктор, что встретились со мной. А сейчас можете идти.
Грэнвилл встал:
— Если это убийство, зачем тянуть? Почему не…
— Доктор, не надо ничего говорить. Уходите.
Арно проводил его до двери, отворил ее. С дивана подал голос Ковен:
— Вы понимаете, что вам назначена еще одна встреча, на сегодняшний вечер? Вы понимаете, что не можете уклоняться от наших приглашений?
Грэнвилл, пятясь к двери, пробормотал:
— Ковен, но вы же м-мертвы! Ничего не понимаю…
Вновь он услышал фальшивый смех покойника, а затем:
— Au revoir[151], доктор.
Захлопнулась дверь, Грэнвилл повернулся и поплелся через лабиринт проходов между столами к входной двери. Он был в шоке, голова кружилась. Сквозь грохот камнедробилок в ушах донеслось бодрое «до свидания» Шарпа, затем Гертруды… телефонистки… Он бросился к машине, увидел Джинни… почему-то в трех экземплярах; она распахнула дверцу — и замерла в изумлении, только губы шевелились, не произнося ни звука. Потом были рев и оглушающий удар по макушке… и темнота.
— Да, — сказал Чарлз кишащим вокруг бесформенным чудовищам, — Потому что это неправда, потому что звук и свет говорят без голосов и можно стать музыкой и слышать мысли…
— Что это? — И повторил, не говоря: — Что это? Кто?
Он отмахнулся от пристававшего и завертелся в дикой спешке.
— Две части души — это музыка и боль, — энергично докладывал он, — И краски гремят, поют, звенят, плачут и кричат от страха и боли, увидев звук… Чей?
— Старр, — повторил пристававший. — Это Старр.
— О эти голоса, что поют, и звенят, и сливаются с музыкой, и сколь дивно сие смешение диковинных языке» в широчайшем диапазоне и величайшем параллаксе…
— Чарлз Грэнвилл!
— Что?
— Доктор Грэнвилл?
— Вы что-то сказали? Вы говорите? Вам от меня что-то нужно?