— Показуха, — пробормотал Фойл. — Джантируйте вдвое дальше или получите вдвое больше… Так или иначе, он дьявольски проворен. Мне здесь придется не зевать.
Шарлатан ждал за столом в заставленной внушительной, но устаревшей медицинской техникой комнате. Он джантировал к двери, закрыл ее. Джантировал назад за стол, поклонился, указал на стулья. Джантировал к Робин и любезно помог ей сесть. Джантировал к окну и поправил шторы. Джантировал к выключателю и включил свет и снова появился за столом.
— Всего лишь год назад, — улыбнулся Орель, — я вовсе не мог джантировать. Затем открыл секрет — Целебное Промывание, которое…
Фойл коснулся языком пульта управления, вмонтированного в нервные окончания зуба, и ускорился. Он без спешки поднялся, ступил к застывшей фигуре, что-то утробно тянувшей, достал тяжелый кастет и со знанием дела ударил Ореля по лбу, вызывая сотрясение передних долей и повреждая центр джантации. Потом он привязал его к стулу. Все это заняло не более пяти секунд и предстало перед Робин одним размытым движением.
Фойл замедлился. Шарлатан дернулся и сверкнул глазами яростно и растерянно.
— Итак, вы — Орель, помощник врача на «Ворге», — тихо произнес Фойл.
— Шестнадцатого сентября 2336 года вы находились на борту корабля.
Ярость и растерянность превратились в ужас.
— Шестнадцатого сентября рядом с поясом астероидов вы проходили мимо остатков «Номада». «Номад» попросил помощи. Вы ушли. Бросили его и обрекли на гибель. Почему?
Орель закатил глаза, но не ответил.
— Кто отдал приказ уйти? Кто хотел, чтобы я сгнил заживо?
Орель невнятно замычал.
— Кто находился на борту «Ворги»? Кто еще был с тобой? Кто командовал?… Я добьюсь ответа, не сомневайся. — Фойл чеканил с холодной свирепостью. — Деньгами или силой… Почему меня бросили на смерть? Кто приказал оставить меня издыхать?
Орель вскрикнул.
— Я не могу говорить о… Погодите, пока… — Он обмяк.
Фойл осмотрел тело.
— Мертв, — пробормотал он. — И как раз, когда начал говорить. Как Форрест.
— Убит.
— Нет. Я его пальцем не тронул. Самоубийство, — мрачно хохотнул Фойл.
— Ты сумасшедший…
— Нет, просто мне смешно. Я не убивал их. Я вынудил их покончить с собой.
— Что за ерунда?
— Им поставили Блок Сочувствия. Слыхала о БС, милая? Его ставят всем секретным агентам. Возьми некую часть информации, разглашать которую нежелательно. Свяжи ее с симпатической нервной системой, контролирующей дыхание и сердцебиение. Когда субъект пытается раскрыть эту информацию, срабатывает блок. Сердце и легкие останавливаются. Человек умирает. Тайна сохранена. И агенту не надо думать о самоубийстве, чтобы избежать пыток. Все будет сделано за него.
— Этим людям?…
— Очевидно.
— Но почему?
— Откуда мне знать?… Перевозка беженцев тут ни при чем. «Ворга», видимо, занимался куда более серьезными делами, иначе к чему такие меры предосторожности. Вот задача. Последняя нить — Погги в Риме. Анжело Погги, помощник шеф-повара. Как нам добыть из него информацию… — Фойл запнулся на полуслове.
Перед ним стоял его образ, немой, зловещий, огненное лицо, пылающая одежда.
Фойл был парализован. Он судорожно вздохнул и выдавил дрожащим голосом:
— Кто ты? Что…
Образ исчез.
Фойл провел языком по пересохшим губам и повернулся к Робин.
— Ты видела?… — Ее лицо говорило само за себя. — Это… на самом деле?
Она показала на стол Ореля, возле которого стоял пылающий образ. Бумаги на столе воспламенились и ярко горели. Все еще перепуганный и ошеломленный, Фойл неуверенно попятился назад и провел рукой по лицу. Оно оказалось влажным.
Робин бросилась к столу и попыталась сбить пламя. Фойл не шелохнулся.
— Я не могу погасить огонь! — наконец выдохнула она. — Надо убираться отсюда. Быстро!
Фойл кивнул с отсутствующим видом. Потом, явно напрягая всю свою волю, взял себя в руки.
— В Рим, — хрипло выдохнул он: — Джантируем в Рим. Этому должно быть какое-то объяснение. Я найду его, клянусь всем на свете! А пока… Рим. Джантируй, девочка, джантируй!
Со времен Средних веков Испанская Лестница служила местом средоточения отбросов Рима. Поднимаясь широкой длинной эстакадой от Пиацца ди Испанья до садов виллы Борджиа, Испанская Лестница кишела, кишит и будет кишеть пороком. Ступени заполоняют сводники, попрошайки, шлюхи, извращенцы и воры. Наглые и высокомерные, они гордо выставляют себя напоказ и глумятся над случайно проходящими «порядочными».