— А не могли они по службе встречаться с Мартином Элджинброддом? — с ненатуральной оживленностью вопросила Аманда, когда всеобщее напряжение достигло высшей точки.
— Нами это пока еще не установлено, — Люк выдержал ее взгляд, и в его глазах вспыхнул встречный, точно такой же вопрос, которого она сознательно не заметила. — Разумеется, Моррисон утверждает, что ни о каком Элджинбродде и не слышал, сам он, по его версии, профессиональный актер. Возможно, какое-то время он действительно играл на сцене. Назвал даже одну провинциальную труппу. Мы проверяем. Многого это нам все равно не даст, — он устремил взгляд на Мэг, — или я ошибаюсь?
— Усы у него уж точно профессиональные, — пробормотал мистер Кэмпион с деланной беспечностью.
Мэг подняла голову.
— Как он объясняет усы?
— Говорит, будто всегда носил их, но потерял в драке, стеснялся появляться среди знакомых безусым, — произнес старший инспектор каким-то не своим легкомысленным голосом, выпевая каждый слог и вдобавок как-то характерно изогнувшись, так что отсутствующий Шмотка немедленно возник в воображении зрителей. — Он дал свой теперешний адрес, довольно известная ночлежка, сразу за рекой, мы тут же проверили. Потом мы его отпустили…
— Вы его отпустили! — Мэг изумленно взглянула на старшего инспектора, чье лицо тотчас же приняло ледяное выражение.
— Мы не имели права задерживать его, мэм, — ответил он возмущенно, — мы не можем задерживать человека только потому, что некой леди показалось, что она узнала в нем собственного мужа.
— Да, но ведь он убегал?
Люк уже открыл было рот, чтобы сказать колкость, но сдержался и умоляюще посмотрел на мистера Кэмпиона; тот старательно принялся объяснять.
— Если полиция арестовывает человека, она как можно скорее должна передать дело в суд, — мягко заметил он. — Сейчас такие законы. Неприкосновенность личности и все такое. Что же касается этого человека, Моррисона, то даже не доказано, что именно он фотографировался с фальшивыми усами и донимал тебя этими снимками. А даже будь это он, сомнительно, что тут можно констатировать хотя бы нарушение общественного порядка. Вот почему мы и хотели, чтобы он с тобой поговорил. Если бы он потребовал денег или стал угрожать, его можно было бы привлечь хоть по какой-нибудь статье!
Она недоверчиво покачала головой, и тут Люк взорвался:
— Да поймите же вы, что мы имели право отвести этого малого в участок только потому, что он кинулся бежать. А приподними он шляпу и иди себе спокойненько, мы бы и этого не сумели сделать. Судьи, они ведь такие дотошные, когда речь заходит о полицейском преследовании подозреваемого! — и инспектор выдал мгновенное, но необыкновенно живое изображение облеченного властью сановника с его начальственной манерой, хрипотцой в голосе и небольшим, но достаточно выпуклым брюшком. — «Однако мы обязаны защитить этого несчастного. Он ведь полагается на нас», и прочее.
Долетевшая с лестницы телефонная трель оборвала речь Люка на полуслове. С первым же, еще неясным звуком Мэг поспешно вскочила, — движение столь же подсознательное, как и взгляд, брошенный на французские каминные часы. Золотая стрелка подбиралась к семи, и в наступившей тишине все внезапно вспомнили: ведь Джеффри Ливетт обещал позвонить в пять. Тем временем с лестницы донесся твердый и подчеркнуто-бесстрастный голос с несколько провинциальным акцентом.
— Алло, алло. А-а, да-да, Нет, нет, к сожалению, поговорить с вами она не сможет. Очень жаль, — речь звучала вежливо, но категорично. — Я записал. Я запомню. Да, она ее видела. О, это удар для нее. Розыгрыш чей-то. Не самого хорошего вкуса. Я с вами полностью согласен. Всего хорошего.
Было слышно, как положили трубку, а следом раздался возглас, способный перекрыть рев переполненного стадиона:
— Мэг, крошка!
— Да, дядя Сэм?
— Дауагер, леди Тотэм. Парк-стрит. Семнадцатое число ее устраивает.
— Спасибо, голубчик, — она вздохнула и снова села в кресло. — И вот так все время. Сэм ведет список. Надеюсь, Джефф сумеет дозвониться. Простите, инспектор, так о чем вы говорили?
Люк глядел на нее, расправив плечи и сунув руки в карманы, отчего пиджак сбился складками над его тощими бедрами. Смуглое лицо озарялось пламенем свирепо-сочувственной пытливости, составляющей квинтэссенцию его натуры, — старший инспектор явно решил поговорить начистоту.
— Миссис Элджинбродд, — резко спросил он, — насколько хорошо вы знали вашего мужа, когда выходили за него?
Лицо мистера Кэмпиона стало вдруг нарочито безмятежным. А Аманда удивленно и настороженно подняла на инспектора карие глаза. Взгляд их уже не скрывал своей враждебности. Люк вызов принял.
— Дело обстоит таким образом, — начал он свой рассказ, избрав себе в собеседники, вероятно, пространство гостиной. — Потолковал я с этим Шмоткой, и мне показалось, что с ним все-таки можно иметь дело. Разговор у него приятный. Убедительный. Возможно даже, он из приличной семьи, подобные парни все так говорят. Не удивлюсь, если у него и боевые заслуги имеются.
В этот момент каноник Эйврил, все это время тихо-тихо сидевший в самом темном углу гостиной, весь подался вперед.
— То есть, вас, наверное, интересует, не было ли у нашего мальчика какого-нибудь серьезного нервного или психического заболевания, но тут мы вам не в силах что-либо ответить, — вставил он. — С детства я его не знал, а в своих письмах из Франции его бабушка ни о чем таком не упоминала. Нам его представил мой младший племянник вскоре после начала войны. А уж потом, когда Мартин вернулся с Ближнего Востока, мы стали видеться с ним чаще. Мне казалось, что они с Мэг чересчур молоды для брака, но ведь и жизнь в те дни летела куда быстрее. Молодость, в конце концов, понятие относительное.
Старший инспектор не был в этом так уверен, но его проницательные глаза улыбались.
— То есть, насколько вам удалось удовлетворить свой интерес к личности Мартина Элджинбродда, — подхватил инспектор, — и проверить…
— Проверить? Люк вздохнул:
— Ни я, ни мистер Кэмпион никогда мистера Элджинбродда не видели. Сегодня мы допросили человека, называемого Шмотка Моррисон. В жизни означенного Моррисона имеется период в пять лет, который, на наш взгляд, как бы выпадает. И именно в эти пять лет Элджинбродд встречается с вашей дочерью и женится на ней. Я просто обязан убедиться, что это — не одно и то же лицо.
Мэг глядела на него в остолбенении. От изумления она даже не услышала раздавшееся на лестнице треньканье телефона.
— Но ведь я его тоже видела!
Люк бесстрастно посмотрел на нее.
— Я знаю, — ответил он, а потом добавил, раздраженно махнув рукой и мгновенно разрушив этим жестом напущенную на себя официальную чопорность, — но вы же тоже человек, а?
— Верно, — ко всеобщему изумлению каноник поднялся с места и, перейдя через всю гостиную, взял дочь за руку. — Верно, — повторил он. — Этот молодой человек просто обязан все проверить, Мэг. Никакой благой цели не достигнешь, если не считаться с самой возможностью греха, — последнее слово прозвучало в его устах как-то фамильярно и по-свойски.
Улыбка Люка делалась все шире и шире, и наконец он, забыл про все условности, поднял вверх оба больших пальца.
— Тогда полный порядок! Эх, вам бы глянуть на него одним глазком, сэр…
Вопль, долетевший с лестницы, прервал инспектора на полуслове:
— Слушай, Мэг, есть тут у нас старший инспектор отделения полиции? Фамилия — Люк! Из участка, срочно!
Миг спустя все напряженно вслушивались в доносившиеся с лестницы обрывки разговора, но понять ничего не смогли.
— Где? — донесся голос Люка после долгого молчания, а затем последовало. — Ясно. Точно. Буду прямо сейчас. Машину посылать нет смысла — туман.
Инспектор влетел обратно в гостиную, скулы его горели непривычным румянцем.