Отец Белафонте работал слесарем в одном из домов в Гарлеме. Однажды, починив шторы в квартире, он вместо денег получил билет на спектакль в американском негритянском театре и принес его сыну.
Театр произвел на Гарри огромное впечатление, и вскоре он уже бесплатно работал в этом театре — раскрашивал декорации, возился с электрическими проводами, управлял прожекторами, передвигал декорации и мебель.
Он твердо решил стать актером. Вскоре он стал заниматься в Драматической студии. Там Белафонте познакомился с системой Станиславского.
Белафонте стал выступать в клубе на знаменитом курорте Майями-бич. Сам Белафонте так рассказывает об этом:
«Я работал в одном из клубов на Майями-бич. Ну и доставалось же мне там! Они допекали меня как могли с их чертовой сегрегацией. У меня не было приличного жилья, и я не мог даже пообедать, где хотел. Меня страшно удручала вся эта игра на человеческих чувствах, осуществляемая фабрикантами Улицы Жестяных Сковородок. Я хотел исполнять произведения, имеющие социальное звучание и художественную ценность. Поэтому я попросил хозяйку клуба расторгнуть мой контракт, и она согласилась».
Гарри Белафонте отказался от выступлений и занялся ресторанным бизнесом: в одном из районов Нью-Йорка — в Гринич Виллидж, где обитает, главным образом, нью-йоркская богема, — он открыл столовую. Готовил бутерброды, жарил яичницу и кипятил в масле мелко нарезанный картофель.
Бизнес не принес ему удачи. Белафонте скоро оказался на грани банкротства. Буквально за несколько недель до того, как ресторанный бизнес Белафонте должен был с треском лопнуть, в ресторанчик зашел театральный постановщик Джэк Роллинс. Совершенно случайно между поваром и посетителем завязался спор о судьбах народной музыки.
Спор закончился тем, что Роллинс прослушал Белафонте и уговорил владельца одного ночного клуба дать Белафонте возможность попробовать свои силы. Концерт состоялся. Аккомпанировал Белафонте Миллард Томас, один из лучших гитаристов Нью-Йорка. Он и сейчас выступает с Белафонте.
Песни понравились. Так началась карьера Белафонте — исполнителя народных песен.
Летом 1957 года, когда его песенка «Солнечный остров», посвященная Ямайке, вошла в парад боевиков, Белафонте стал популярен и вскоре обрел титул короля калипсо.
Гарри Белафонте не страдает скромностью и любит повторять, что он «самый выдающийся артист в США». Не будем с ним спорить, тем более что это самовосхваление, может быть, лишь своеобразный протест талантливого певца, испытавшего на себе жестокие превратности судьбы. Как-то на вопрос корреспондента, почему он отказался от карьеры исполнителя эстрадных песен, Белафонте ответил: «Я скорее умру с голода, чем буду петь бессодержательные песни типа «Я тебя люблю». Даже если бы они предложили мне миллион, я бы отказался. Я не считаю возможным пожертвовать своей совестью артиста ради коммерции».
Огромная роль и заслуга Гарри Белафонте состоит в том, что он помог народной песне пробиться в парад боевиков. Двойная его заслуга в том, что он сделал это в пору засилья рок-н-ролла.
Родник народной поэзии
Поскольку американский народ представляет собой потомков переселенцев почти из всех стран Европы, в его песнях слышатся отголоски старинных английских, ирландских и шотландских любовных и хоровых матросских песен, испанских и португальских фанданго и серенад, задорных французских мотивов, русских и польских плясовых. В Теннесси и Кентукки до сих пор исполняют английские баллады XVI–XVII столетий. На юго-западе можно услышать в прежних вариантах старинные испанские песни вроде «эль абандонадо» — жалоба пастуха, покинутого возлюбленной.
Величественные «спиричуэлз» — духовные песни негров — составили ценный вклад в сокровищницу национальной американской музыки, оказали огромное влияние на эстрадную песню и на джаз.
Значительное место в народных песнях Америки занимают ковбойские песни. Одни из них напевны, нежны и печальны: они родились в безлюдных просторах прерий. Другие напоминают ритмом неторопливый бег коня, а иногда стремительный галоп погони или топот вырвавшегося из стада быка.