Да ну, что за чертовщина! Это просто нервы расшатаны - вот и мерещится... Слева, в сотне метров - пост, четверо вооруженных парней. Примерно на таком же расстоянии справа - еще один. Если что - достаточно только крикнуть.
Поста нет только со стороны ущелья, откуда доносится этот ужасный вой. Там охранять нечего - со дна ущелья может подняться только классный альпинист в соответствующем снаряжении. Или горный козел - при огромном напряжении сил и сноровки. Хотя зачем козлу карабкаться по почти отвесной скале туда, где обитают люди?
Правда, в стене ущелья есть небольшая дыра, русло высыхающего летом ручья, но по нему с большим трудом пролезет только ребенок.
Артур вспомнил, как они с Аюбом, будучи десятилетними пацанами, на спор спускались в ущелье по этому руслу, преодолевая панический страх,- вот-вот тесные стенки сомкнутся и навсегда задавят в своих каменных объятиях!
Черт! Проклятый Аюб - никуда от тебя не деться... А по руслу действительно сейчас может пролезть только ребенок. Или собака. Или...
Вой раздался в третий раз - теперь совсем близко. Ужас ледяной рукой сдавил сердце Артура. Он хотел было побежать к посту, но не смог - ноги внезапно сделались ватными, Хотел крикнуть истошно - бесполезно, голос отказывался повиноваться рассудку.
Луна, минуту назад скрытая мглистым облаком, показалась вновь, озарив окрестности мерцающим безжизненным светом.
Внезапно какое-то чувство, помимо воли, как удар извне, заставило Артура бросить взгляд назад. На противоположной стене ущелья, совсем близко, метрах в трехстах, стояла неподвижная черная фигура.
О Аллах! Неужели часовые ее не видят?! Холодный могильный ужас исходил от этой фигуры - сердце Артура зашлось в бешеных скачках, горячая волна ударила в голову.
Страшным, нечеловеческим усилием воли он отвел взгляд от ЭТОГО и увидел... То, что командир боевиков увидел, уже не испугало его - только мутнеющее сознание зафиксировало: навстречу, бесшумно стелясь по редкой траве, стремительно неслись три серые тени.
Безжалостные фосфоресцирующие глаза, испускающие всепоглощающую энергию ненависти - потусторонний фантом из Бездны.
И последнее, что выхватило угасающее сознание из этой жизни, страшная улыбка клыкастой белозубой пасти...
* * *
Солнце палило нещадно. Преломляясь о вершины окрестных гор, лучи причудливо искажали панораму, заретушированную синей дымкой, создавая порой поразительные оптические эффекты, похожие на цветные галлюцинации.
Иван возлежал на крыше вагончика, поглощая дозу ультрафиолета, недополученную в отпуске. Лениво поднял голову, оглядываясь - красота! Проклятая дыра, чтоб ей провалиться! Днем - пекло, а ночью запросто можно простыть...
Цветные глюки, к счастью, более его не преследовали. Проснувшись как-то в обед (он ложился спать с первыми лучами солнца), Иван вдруг вспомнил все, что с ним произошло. Он прочел на своем веку достаточно книг, видел множество фильмов, где герой или героиня почему-то теряют память, а потом внезапно ее обретают вновь. И в момент обретения этой самой памяти они испытывают невероятное потрясение. Слезы, буйный восторг, стенания на фоне грохочущих молний и проливного дождя. Герой, обычно весь мокрый, кулаком грозит стихии или валяется в грязи под стволом вражьего пистолета, с блуждающей улыбкой на одухотворенном лице - но с памятью.
Ничего такого с ним не произошло. Он просто проснулся, потянулся, ощутил, что все прекрасно помнит, и с каким-то злорадным удовлетворением буркнул:
- Ну, спасибо, шаман... Теперь, рахиты, я буду вашей мамой. А сися у меня одна, так что сосать будете по очереди...
Положение заставы было незавидным. Сверху, за перевалом, - отряд соседей, возможно, тот самый, что расстрелял село, где сейчас стояла застава. Вопреки логике, отряд не отходил в глубь Первой Республики - как будто чего-то ждал. Наблюдатели боевиков сидели в двух километрах от заставы и активно следили за прилегающей местностью.
- И чего вам надо, придурки? - в очередной раз проворчал Иван, откладывая бинокль в сторону и переворачиваясь на спину - пузо тоже хочет своей дозы радиации. - Шли бы вы, пока не началось...
На расстояние снайперского выстрела никто из соседей не приближался, мины из-за бугра не швыряли - это обнадеживало. Похоже, там у них толковый командир, знающий тактику, - не подставляет зря своих людей, не беспокоит почем зря войсковиков. С другой стороны, затянувшееся молчание супротивника настораживало - не уходят, таятся, значит, чего-то замышляют. Чего?!
- Ты скажи, ты скажи, че те надо, че те надо... - лениво протянул Иван и три раза хлопнул ладонью по жестяной крыше - тут же над срезом крыши возникла смуглая рука, протянувшая командиру фляжку с родниковой водой. Напившись, капитан вернул фляжку и вновь попытался уснуть. Однако тут же вспомнил, что в 13.00 предстоит очередная встреча со старейшинами и командованием отряда самообороны, расстроился и окончательно расхотел спать.
Ежедневно его терроризировали местные мужики из отряда самообороны, затаившегося в километре ниже заставы. В первый же день, как только он принял участок от нервного комбата оперативной бригады, готового стрелять в любого, кто не славянин, к заставе подогнали нулячий джип "Чероки". Весь салон был забит десятилитровыми оплетенными бутылками с залитыми сургучом горлышками.
- Это - лучший коньяк на Кавказе, - важно пояснил глава Совета старейшин, прибывший на переговоры с новым начальником заставы. - Ему семьдесят лет. Он нигде не продается, ты понял, начальник?! Нигде! Одна бутылка стоит полмашины вот этой... Это тебе, начальник, машина и коньяк - все тебе. Документы на машину оформлены - бери, твое, все законно.
- Подарки люблю, - ни капельки не смутившись, бодро гаркнул Иван. Он провел на Кавказе много лет и прекрасно знал - важность просьбы, что последует за вручением подарка, будет вполне эквивалентна ценности подношения. - Чем я могу вам помочь?
- Ты знаешь, начальник, через границу здесь, кроме как через этот перевал, никак не перейти, - с ходу приступил к делу глава Совета старейшин. Горы кругом. Ты перевал держишь. Там - смотри, э! - сидят эти твари, что расстреляли это село. Пусти нас туда... И все! Машина, коньяк - все твое.