Ну да, я, конечно, понимаю, у всех нас есть свои слабости, но, по-моему, Вану
Оскопителю не следовало бросать своих переодетых монахами друзей и тащить даму У в кусты. Он пропустил самое интересное.
Не оставалось сомнений, что предсказания Хо сбылись, и мы подверглись нападению демонов. Требовалось срочно отвадить злых духов, и Размазня Хо был просто неподражаем. Он храбро бросился на защиту людей и тут же привел Великого Мастера с сорока девятью помощниками, которые по счастливой случайности как раз пришли на похороны вместе с монахами; и вскоре все кладбище заполонил непроглядный чад.
Монахи кадили фимиамом, и пока Хо Вэнь отважно размахивал стягами, представляющими пять сторон Неба, мудрецы в космических мантиях и семи звездных тиарах поливали могилы святой водой. Барабаны заглушали все вокруг. Хо же вместе с магами храбро размахивал мечом, украшенным магическим рисунком Восьми Триграмм и Девяти Небесных сфер. Экзорцисты наповал разили невидимых духов и засовывали их в кувшины и бутыли, которые тут же закупоривали пробками и заливали сургучом.
А потом произошло то, что заставило бы любого поверить в чудо.
Одна из мумий исключительно святой наружности, созерцавшая украшенный бриллиантами скипетр у своих ног, очевидно, испугалась, что другие подношения могут быть осквернены демонами, и встала, дабы проверить сокровища. Слуги истошно завопили и попадали в обморок, даже прародительница, собиравшаяся, как обычно, заорать: «Голову с плеч!», отшатнулась и побледнела. Святой парил в наполненном фимиамом воздухе, и в тусклом свете душного дня лак, покрывающий тело, блестел, как алмаз. Мумия преспокойно осмотрела все подношения и, дойдя до последнего, помещенного в маленький нефритовый ларец, открыла крышку и довольно хмыкнула:
— Есть!
К сожалению, лак разгладил морщины на лице святого, и, приглядевшись получше, прародительница обомлела.
— Ты?! — воскликнула она. — Твои чертовы богомолы чуть не испортили мне все дело пятьдесят лет назад! Стража, схватить мошенника!
Мастер Ли вскочил и, прижав к груди ларец, пустился наутек. Я, тут же оставив могилу, помчался следом. Воины бросились в погоню, но на помощь пришел Ван Оскопитель.
Он вынырнул из кустов и вместе со своими людьми стал грабить все, что попало.
Смятение превратилось в настоящий хаос. Люди кричали и визжали, барабаны продолжали бить, вдобавок сверкнула молния, грянул гром и из клубившихся над головой туч полил проливной дождь, сыгравший нам на руку даже больше, чем облака фимиама.
Мы спокойно ушли от погони и скоро достигли убежища — небольшой пещеры на берегу реки. Там мы разделись, чтобы высушить одежду, и Ли Као открыл крышку ларца.
Внутри находился изумительный корень женьшеня, и немудрено, что прародительница выставила его наряду с другими сокровищами, как и думал мастер Ли.
От растения шел такой аромат, что у меня закружилась голова. Однако Ли Као волновало другое.
— Десятый Бык, корень, конечно, хорош, но нисколько не похож на тот Великий
Корень Силы, который описывал Хо. Конечно, Хо не уверен, был ли корень, виденный им, женьшенем вообще, и потому остается лишь надеяться, что мы нашли лекарство.
Я же был невероятно счастлив. Мы нашли корень силы! Следовало торопиться.
Дождь прекратился, тучи разошлись, и мы осторожно вышли из убежища. На кладбище по-прежнему стелился туман. Хо ждал нас у входа, и его глаза так же радостно сияли, как в тот миг, когда Яркая Звезда прошла через заветную дверь. Вскоре мы уже шли вдоль могил и вдруг недалеко от гробницы прародительницы услышали, как кто-то роет землю.
— Хо, похоже, кто-то из головорезов Вана выкапывает твою дочь, — задумчиво произнес мастер Ли, — По-моему, ее погребение собираются разграбить.
— А пускай, — ответил Размазня Хо. — Моя дражайшая жена и ее семь сестер положили в гроб уйму драгоценностей, которых моя дорогая дочь совсем не заслужила.
Хо оказался вовсе не таким мягким и беспомощным, каким выглядел на первый взгляд. Кто-то же по-прежнему копал могилу, и мы услышали, как отодвигают крышку.
— Ну, что скажешь? Это ценно? — спросил очень знакомый голос.
Наступило молчание, и потом другой, до боли знакомый голос ответил:
— Очень. Высший класс.
Туман достаточно рассеялся, и я увидел, как в темноте блеснуло лезвие.
— Давай ты, Я боюсь мертвецов, — сказал первый голос.
— Хо, мы не можем позволить им осквернить тело твоей дочери! — прошептал я.
— Волосы и ногти, — прошептал он в ответ. — Что?
— Им нужны волосы и ногти, — спокойно пояснил мастер Ли. — Это обычное дело.
Мародеры вырывают тела знатных женщин ради их шелковых волос и безупречных ногтей. Затем продают их по большой цене дорогим куртизанкам. Те в свою очередь дарят их как свои собственные какому-нибудь богатому любовнику. А он, польщенный таким даром (а это действительно ценный дар, поскольку любая ведьма может сделать что угодно с человеком, отдавшим свои волосы и ногти), готов отдать что угодно; и так прелести мертвой красавицы служат еще долго после ее смерти. Довольно интересная форма бессмертия, не правда ли?
Грабители уже закапывали могилу; я из любопытства высунул голову из кустов и чуть не проглотил от удивления язык.
— И кто, скажите мне, так копает? — недовольно проворчал оценщик Фан.
— Чтобы получить ответ, уважаемый коллега, я бы посоветовал вам помочиться на землю и внимательно посмотреть на брызги, — прошипел Хапуга Ма.
Ли Као хитро прищурил правый глаз.
— Странно, — задумчиво сказал он, — наверное, это судьба, так как оценщик Фан, по-моему, не тот человек, на которого можно вот так просто взять и наткнуться. Как я выгляжу?
— Что? — не понимая, переспросил я.
— Лак. Как мой лак?
Я осмотрел его с чувством легкого отвращения. Лак потрескался, и сейчас мастер Ли напоминал полугодовалый труп.
— Вы выглядите отвратительно.
— Спасибо, — ответил мастер Ли. Хапуга Ма выругался и отпрыгнул назад.
— Осторожней с лопатой, болван! Ты чуть не закопал в
могилу мою тень!
— Тогда почему бы тебе не привязать ее шнурком, как все благоразумные люди? — проворчал оценщик Фан.
— Ага. Суеверия! Это то, что надо, — довольно прошептал Ли Као и выпрыгнул из кустов.
— У-у-у-у-у-у-у-у! — завыла мумия.
Хапуга Ма тут же упал без чувств, оценщик Фан рухнул на колени и зажмурился, а зловещий призрак остановился и громогласно проговорил с легким тибетским акцентом:
— Я Цо Чжед Чон — покровитель женьшеня. Кто посмел украсть мой корень?
— Сжальтесь, милостивый призрак, — захныкал оценщик Фан. — Я знаю, что он находится у прародительницы, но, клянусь, не знаю, где она его прячет.
— Не просто корень, Великий Корень! — проревел покровитель женьшеня.
— О, Повелитель, во всем мире существует только один Великий Корень, и ни один оценщик не осмелился бы коснуться его, — пролепетал Фан.
— Где он? Говори!
— Я не смею! — заплакал Фан.
Цо Чжед Чон поднял к небу свое страшное лицо и вытянул вперед руку, дабы поразить презренного молнией.
— Хорошо, хорошо, я скажу, — закричал оценщик Фан. — Правитель Цинь… Великий Корень спрятан в его лабиринте!
Мумия постояла в задумчивости, а затем щелкнула пальцами.
— Ладно, сгиньте!
Обморок Ма оказался не очень глубоким. Увидев это, Хапуга тут же вскочил на ноги и пустился наутек, оставив Фана далеко позади. Ли Као же внимательно посмотрел на разрытую могилу, затем нагнулся и что-то поднял. Он повертел предмет в руках, потом вернулся к нам и протянул его Хо. Тот чуть не лишился дара речи. Это был осколок глиняной таблички, идентичный тем, над которыми Хо работал в течение шестнадцати лет, только этот был настолько большим, что содержал не отдельные предложения, а целые абзацы.