На карданном подвесе покачивалась масляная лампа, стоял штатив с картой, рядом лежал старый английский компас в медном нактоузе — все это были нетипичные для китайской джонки предметы.[3] Ручной пулемет «льюис» находился на одной полке, а не менее дюжины коробок с патронами — на другой. «Да это целый плавучий арсенал», — подумал Энни.
В кормовой переборке были еще две раздвижные двери, щегольски покрытые темно-красным лаком, за ними находились каюты госпожи и капитана. Одна из дверей открылась, и вошла мадам Лай.
Наклоняться в проеме ей не пришлось. Сегодня она выглядела по-другому. Украшения исчезли. На ней были просторные рубаха и штаны хорошего кроя из гладкого черного хлопка. При этом одежда ничем не отличалась от выходного наряда кантонского кули. Как и вся ее команда, Лай теперь ходила босиком. Следом за ней вошла девушка-служанка — ама, одетая почти как госпожа. Ее отличал только платок, обмотанный вокруг головы. Девушка присела на корточки и уставилась на Энни красивыми, но тревожными глазами. Ее госпожа предпочла стоять. Видимо, она желала, прохаживаясь по каюте, ощущать колебания моря под ногами.
— Добрый вечер, капитан Даутли. Хотите чаю? Или шнапса? — Все слова, кроме фамилии Энни, она произнесла безупречно.
— Благодарю вас, не откажусь ни от того, ни от другого. Простите, что я сижу.
Мадам Лай ответила улыбкой. Она извинилась за долгий путь, что ему пришлось проделать в сампане. Энни же сказал, что ему даже понравилось, а еще хотелось бы знать, как ей удалось с такой точностью проследить все его передвижения. (На самом же деле он отлично понимал, насколько просто это сделать человеку с возможностями Лай, а немного лести тоже никогда не мешает.) Она ответила, сопроводив слова привычным плавным жестом руки:
— Я слежу за передвижением очень, очень многих кораблей. Больших и маленьких. Скажу откровенно, я прибыла сюда, чтобы встретиться с вами. Мой корабль прекрасен, мой отец назвал его «Тигр Железного моря». Сегодня на рассвете он вышел из Макао, чтобы я могла встретиться с вами.
Вторая служанка, более крепкого сложения и не такая миловидная, как первая, принесла чай и шнапс (ту же бутылку, типично китайское гостеприимство не без экономии). После того как обмен любезностями завершился, вошел капитан Ван. Это был спокойный, приятной наружности мужчина лет не более сорока. Ему, как и Энни, потребовалось нагнуться, чтобы войти в рубку. На Ване был китель лейтенанта Королевского военно-морского флота с двумя дополнительными золотыми планками на рукаве, аккуратно нашитыми одной из его жен и возводившими его в звание капитана. На голове красовалась фуражка полковника португальской армии с белым козырьком от солнца. Его маузер покоился в подобающей кобуре из дерева, обтянутого кожей. На его левой руке не хватало нескольких пальцев, и по-английски он едва мог сказать пару слов. Мадам Лай официально представила его Энни. С беспристрастным выражением лица капитан окинул Энни беглым взглядом, после чего удалился.
Все это время Энни сидел на узкой скамье, руками упираясь в колени. Уму он позволил расслабиться и воспринимать все как есть. Но когда они остались одни (сидевшая на корточках симпатичная служанка была не в счет), Энни сказал:
— Мадам Лай, я бы хотел услышать, что вы потребуете от меня и какова будет оплата.
Она начала не спеша:
— В Китае люди не любят так быстро переходить к обсуждению дел. — Лай маленькими глоточками допивала третью чашку черного, как эфиопский кофе, чаю «Пао-ли». — Но поскольку у белых принято спешить, я последую вашей традиции.
Она сообщила, что владеет шестнадцатью джонками, оснащенными пушками и прочим вооружением.
— «Тигр Железного моря» лучший с боевой точки зрения, но не самый быстрый. У меня есть две очень быстрые джонки, с самым гладким днищем. — Она сделала изумительно плавное движение пальцами.
Это движение заворожило Энни, и у него возникло странное желание почувствовать прикосновение ее рук.
— Я граблю корабли, — прошептала мадам Лай. — Многие стали моими жертвами, очень многие. Мой отец этим занимался, я занимаюсь и очень хорошо знаю свое дело. — Она улыбнулась. — Я самый большой грабитель в этом море. — И сделала жест к югу, затем такой же жест к востоку.
«Серьезное заявление», — подумал Энни.
Говоря все это, мадам Лай почти не смотрела в его сторону, будто здесь никого и не было, на лбу у нее появились едва заметные морщинки. Она продолжила:
— Но у меня есть много мелких дел, я поддерживаю на море порядок, чтобы люди могли спокойно рыбачить. Раньше здесь было много пиратов из Макао, Гонконга, но я всех выгнала. — Она широко улыбнулась. — Многих я вынуждена была убить, а их джонки потопить. Остальные маленькие и жалкие пираты разбежались. Я охраняю рыбаков, и все они мне за это платят, а это около шести тысяч джонок.
3
Компасы на китайских джонках были примитивной конструкции — в лучшем случае магнетитовая стрелка, подвешенная на оси в деревянном ящике. За две тысячи лет они почти не изменились: изобретя компас, китайцы не испытывали потребности его улучшать. —