— Энни, твои слова как бальзам для моего, мать твою, истерзанного сердца. А давай, мать твою, отправимся в Бомбей? Тканями загрузимся, а? Они легкие. И шхуна летела бы по волнам, а? Как летающие рыбы, а, кэп? И ветер как раз попутный, прямо в паруса, и мы бы по этому, мать его, морю делали бы не менее двух сотен миль в день!
Его глаза мечтательно затуманились, он до краев налил в кружку превосходного португальского вина. Энни всегда становился «кэпом», когда сердце Барни наполнялось сладостной мечтой о море.
— И, Энни, мать твою, никаких азартных игр? Это в первый раз за весь год я слышу от тебя здравые слова.
Энни посмотрел на него с теплотой:
— Да-а, я устал, Барни. Устал рисковать за кукиш с маслом.
— Энни, мы уже стары искать себе приключений на задницу. Мы распродадим товар и за какой-нибудь месяц получим тысячу. Вернемся в Рангун, задержимся там ненадолго, нас там уважают. К западу от Сингапура вообще лучше.
Энни молчал. Иногда Барни трогал самые тонкие струны его души. Это правда, люди к западу от китайских морей лучше относились к Барни, чем китайцы. Китайцы вообще не воспринимали людей с черной кожей.
Существовали необъятные пространства морей и океанов, которые Анатоль Долтри и Бернардо Патрик Гудзон могли преодолеть, не обмолвившись ни словом, за исключением тех важных моментов, когда нужно было уточнить, кто лучше дудит, Бикс или Льюис.[4]
Энни поборол минутную слабость.
— Тысячу долларов, говоришь? Такие деньги, Барни, лишат меня возможности жевать табак в свое удовольствие.
Он внимательно осмотрел синяк на костяшках пальцев левой руки — напоминание о долгах Фредди Олсона.
— А когда, мать твою, ты жевал его?
— Я, приятель, намерен вернуться к размеренной жизни торговца. А ты отправишься в Бомбей и отвезешь туда все эти ткани. И смотри, черт лысый, чтоб доставил их туда сухими. Я накажу агентам, чтоб проверили. И вот что, парень, к концу мая тебе лучше вернуться сюда. Повторяю, это в твоих интересах.
— Куда это ты, мать твою, намылился? А?
— Пока что не знаю.
Сообщить своему компаньону Энни счел возможным только то, что он, возможно, отправится в Тяньцзинь. Конечно же, это было неправдой. Тем не менее Энни знал: Барни, конечно же, уже слышал о маршале Сунь Чуаньфане, находящемся в Тяньцзине. А отсюда до Пекина — рукой подать: пять дней на пароходе вдоль берега. Там Сунь занимается экипировкой дивизии русских белых офицеров, бежавших из России, и, возможно, ведет важные переговоры с Японией. К тому моменту, когда до Барни дойдут слухи (а они рано или поздно дойдут) о том, что Энни отправился в путешествие на борту «Чжоу Фа» в должности радиста, он сочтет, что Энни ввязался в очередную мерзкую авантюру с торговлей оружием, поставляемым с Филиппин. Таким образом Энни и сохранит свое реноме. Если же мысли Барни направить в нужное русло, то они придут к тому выводу, который соответствует тайным планам Энни. Барни почувствует удовлетворение от своей проницательности и, возможно, бороздя китайские моря и бросая якорь в грязных бухтах, не станет доискиваться истины.
Опустошая вторую бутылку, Энни наклонился через стол к Барни, который теперь впал в сентиментально-плаксивое состояние, и сказал:
— Барни, я хочу, чтобы ты сделал одно очень важное дельце. Ты слышишь меня, дружище?
Барни подпирал кулаком подбородок, резко очерченный, словно вытесанный топором из черного дерева, его увлажнившиеся глаза неотрывно смотрели в сторону ослепительно ярко горевшего маяка, который угрожающе нависал у них над головой и безжалостно вырывал из темноты притаившиеся у горизонта свинцовые тучи.
— Я женюсь на той милашке с острова Самоа, — произнес Барни. — Ее зовут Сара Бами. Она сладкая, как мед, и мягкая, как масло. Такая нежная. Кожа у нее гладкая, что попка младенца. И сияет. А изо рта пахнет молоком. Ох, какая нежная!
Уважая чувства Барни, Энни выдержал паузу и вновь заговорил:
— Это одно маленькое дельце, но делать его нужно регулярно, Барни. Я рассчитываю на тебя. — Энни похлопал Барни по руке, безвольно лежавшей на столе. — Я надеюсь, что каждый день, примерно в это самое время, ты будешь проверять радиосообщения, транслируемые гонконгским телеграфным агентством, через которое я обязательно пошлю тебе весточку. И я очень хочу, чтобы в первую неделю июня ты был от Гонконга на расстоянии одного дня плавания. Ты должен будешь подобрать меня там, где я сообщу. Я на тебя рассчитываю. Бернардо, я свою жизнь отдаю в твои руки. Я сделал ставку. Но шансы мои очень невелики, так что не подведи меня, а не то я разыщу тебя, парень, и расстреляю из пулемета.
4