- Ну, тварь, попадешься ты еще в руки! - кто-то очень массивный перегородил ей дорогу. Мей, не глядя, обошла его и напряглась до предела, готовясь дорого продать свою жизнь, но никто больше не задерживал ее. А насмешки, злобный шепот и открытые угрозы были ей безразличны.
Ворота были все еще заперты, и Мей почти заплакала, представляя, как сейчас раздастся издевательский смех князя и его свиты. В свете факелов она увидела, что хотя, ворота и заперты, небольшая калитка на двух человек была открыта. Правда перед калиткой, заманчиво отпертой нараспашку, стояла четверка охраны.
Прямо перед калиткой, даже не собираясь уходить в сторону.
Мей лишь на мгновение замерла, а потом, упрямо опустив голову, ввинтилась между мужчинами. Князь отдал прямой приказ не трогать её, но охрана имела свое собственное мнение насчет Мей. Эта четверка стояла как скала, плечом к плечу, и исходившая от неё ненависть плотной стеной стояла между ней и калиткой.
Между спасением и Лонгвеем, который мог в любой момент изменить решение. Между умирающим Джиро и свободой.
Они вновь и вновь отталкивали её от калитки. Молча. С ухмылкой тех, кто привык измываться над слабой голосящей женщиной или испуганным забитым крестьянином. Тех, кто привычно отбирал понравившееся, с вальяжностью принимавших мольбы. И сейчас, они ждали, что Тигрица расплачется, как и всякая женщина. И это ожидание распаляло, заставляло злобно щериться, ощутить волнение в штанах.
А что, они приказ не нарушили, они и пальцем к ней не прикоснулись. Они лишь встали у нее на пути, заставляя пробиваться с бессознательным мужчиной на спине.
Время уходило, и горизонт четко очертил светлеющую полоску неба. Она с рычанием в тысячный раз попыталась ввинтиться между жестких плеч и плотно переплетенных рук.
Зацепиться ногами за трещину в земле. Сжать челюсти до предела, до крови и злых слез. И толкать, толкать, толкать. Вложить всю свою волю, всю свою ненависть.
- Бешеная сука! Тварь, сдохни! - слышался злобный шепот стражников, теряющих все удовольствие от издевательства - слишком упорна и сильна девчонка. Они прилагали все силы, но по чуть-чуть сдавали свои позиции, один даже вцепился в проём двери.
Весь замок наблюдал за противостоянием четверых мужчин и одной девушки. Человеческая стена медленно, но поддавалась. Поднятая пыль скрипела на зубах, были слышны лишь сдавленные ругательства и хрип. Неожиданно для самой себя Мей, наконец, продавила стену. Рука, вцепившаяся в проем, соскользнула, мужчина, под давлением тел упал, увлекая за собой всю четверку.
Мей по инерции пробежала вперед прямо по барахтающимся телам и выскочила на свободу. Каждое мгновение, ожидая свист стрелы, замирая от любого громкого звука и нещадно потея, ещё не веря в свое спасение, Мей пробежала по мосту, ведущей из замка.
Обмякшее тело Джиро весило словно две лошади. Вены на шее у Мей вздулись, в голове шумело, ноги дрожали, но она упорно тащила, не в силах больше бежать. До лошадей, привязанных в укромной лощине, оставалось совсем немного, но девушка сама хрипела не хуже Джиро.
Едкий пот заливал глаза, ноги все время подгибались. Ей все время чудился собачий лай. И в такие моменты сердце замирало от ужаса, казалось, князь обманул и открыл охоту. Если так, то им конец.
Последние отрезок пути Мей прошла как в тумане. В голове бухало, сердце бешено колотилось, в глазах то и дело темнело. И, когда Мей ткнулась головой в жёсткую чешую кобылки, у неё вырвался всхлип.
Ноги подогнулись, и девушка упала на землю вместе с Джиро. Попыталась встать, но у неё не получилось. От переполнявшей злости и усталости девушка закричала раненым зверем, не заботясь, услышат её или нет. Крик перешел в вой, а потом и рыдания.
Мей обессилено лежала в той самой лощине. Первые утренние лучи ласково коснулись мокрых прядей на виске. Любопытная маленькая обезьяна свесилась с ветки прямо над ней, показала в оскале острые зубки и исчезла, мазнув напоследок мягким кончиком длинного хвоста. Жеребец, привязанный к дереву, склонил голову к ней и обнюхал. Фыркнув, отвернулся.
- Да и ты пахнешь не жасмином! - ответила ему и повернулась к учителю. - Джиро, пожалуйста, очнись! Мы выбрались, ты представляешь? Этот поганый князь выпустил нас из своего замка. У нас есть время исчезнуть. Джиро, миленький, ну очнись же! Я не знаю, что делать. Куда нам ехать, скажи?
Но Джиро молчал. Он не очнулся даже тогда, когда Мей попыталась влить сквозь губы воды. И не очнулся, когда стонавшая от натуги девушка привязывала его к седлу смирной кобылки. И вообще больше не очнулся.