— Никаких. Ничего особенного я с ним делать не собираюсь. Уж не знаю почему, но он меня занимает.
Тору слегка улыбнулся.
5Несколько дней спустя неожиданно пришел Сакаэ. В руках у него был сверток — сушеная хурма, завернутая в солому.
— Это вам, — проговорил он и неловко протянул сверток Тору.
— О! Ну и ну… — Тору с недоумением взглянул на юношу: с чего это он вдруг?
Сам он в это время занимался боярышником сандзаси в цветочном горшке. Присев на дощатый пол веранды, он поставил горшок рядом с собой.
— Иди сюда, садись.
— Слушаюсь.
Сакаэ, не церемонясь, присел рядом. От его тонкой белой шеи пониже затылка пахнуло кисло-сладким запахом.
— Эта хурма поспела возле нашего дома. Прошу угоститься, — начал он с обычного приветствия.
— Тебе самому пришло в голову принести хурму?
— Нет, матери. Она и сушила ее.
— Так я и думал.
Тору стало смешно — парень говорил все без утайки.
— Вот видишь, мать — любая мать и в любое время — только и думает что о своем ребенке. Я с радостью принимаю ее подарок и хочу тем самым выразить уважение к ней и ее заботливому сердцу.
— Вы так полагаете?
В тоне Сакаэ послышался легкий протест.
— Ты разве не вдвоем с матерью живешь?
— Именно так.
— И что же, не знаешь, что у нее на душе?
Сакаэ промолчал.
— Меня тоже воспитали женские руки. Но моя мать была человек сильного характера. Всегда сердилась на меня — во что бы то ни стало хотела, чтобы я прославил имя нашего самурайского рода. Твоя мать разве не такая же? Ведь она тоже, я думаю, стремилась воспитать тебя так, чтобы ваш род смог вернуться в сословие самураев?
— Вовсе нет.
— Ты просто не знаешь об этом. Я слышал, что отец твой принял нежданную смерть, верно? Твоя мать наверняка больше всего желает отомстить за его гибель и восстановить родовое имя.
— Моя мать не желает ничего подобного. Жизнь самураев ей давно уже опостылела. Ей хочется, чтобы я по возможности работал в поле, женился бы, как положено, на хорошей местной девушке и чтобы жили мы тихо и спокойно.
Тору невольно выпятил губу. Он совершенно оторопел.
— Ну что же, это тоже жизнь. Ее ведь можно прожить по-разному — в этом нет ничего плохого. Но тогда зачем же ты ходишь в школу и так усердно изучаешь искусство владения мечом?
— Чтобы укрепить ноги и поясницу.
— И зачем же?
— Я точно не знаю, но слышал, что есть люди, которые хотят меня убить.
— Тот же ронин, который убил твоего отца?
— Вполне возможно.
— Одной силой здесь не обойдешься. Нужно поскорее технику изучить, разве нет? Если что случится — как ты ответишь?
— У меня тайный прием есть.
— Все ясно. Так я и думал, — проговорил Тору. — Этот прием — тати, называемый «Клыки Дракона», верно?
— Да.
— И в чем он состоит?
— Это прием тайный, рассказывать о нем я не могу никому, даже вам, своему учителю.
— Правильно сказал. Больше спрашивать не стану. Однако, если ты просто хочешь укрепить свое тело, тебе ведь не обязательно заниматься у меня, в Наканиси, а?
— Нет, обязательно.
— Почему же?
— Только в Наканиси я могу встречаться с вами, учитель.
Прозвучало это очень лестно. Кажется, он и в самом деле хотел выразить Тору свою искреннюю приязнь.
— Почему же именно со мной?
— Вы, учитель, с вашим обычным мечом смогли справиться с господином Оиси, у которого был длинный меч.
— Ну и что?
— Говорят, человек, который хочет со мной разделаться, тоже славится своим умением обращаться с длинным мечом.
— Но я никогда не учил тебя технике боя с таким противником. Да ты никогда и не просил меня об этом.
— Это не обязательно. Мне более чем достаточно того, что я имею честь видеть рядом такого учителя, который победил противника с длинным мечом.
Опять слова его прозвучали весьма лестно. Прежде он не бывал столь почтительным…
— У меня ведь есть тайный прием, — снова повторил Сакаэ.
То есть в технике он не нуждался — будь то Итторю или Тэнсин итторю, разницы для него не существовало.
— Выходит, я для тебя не более чем пустая форма, образ? Больше тебе от меня ничего не нужно?
— Именно так.
Тору вдруг стало смешно. Сначала этот молодой человек привлек его своей искренностью, потом вызвал раздражение, теперь же, в конце концов, все происходящее показалось ему комичным.
Тору говорил с ним всего второй раз, ему никогда раньше не приходилось встречаться со столь странным человеком. В Сакаэ, пожалуй, было даже что-то неприятное, ты словно бы касался чего-то скользкого, вроде мокрицы.