Чтобы не дать краске индиго умереть, нужно время от времени посыпать ее пеплом соломы.
Не зная о том, что Но смотрит на него из своего укрытия, Дэнситиро не спеша помешивал шестом содержимое чана и сыпал туда золу.
Уж не собирался ли он, вернувшись победителем после поединка с Мусаси, заняться окраской ткани? Во всяком случае, он принес из шкафа в глубине помещения тончайшее полотно сорта мино.
Дэнситиро взял в руки свой большой меч, прислоненный к соседней опорной балке, и неспешно прицепил его к поясу.
После этого не минуло и одной ночной стражи.
Но подумала, что ей следует успокоиться, она опять придвинула к себе чайницу фарфора орибэ[120] и взяла в руки ложечку для чая работы мастера Дзёо.
В саду немного посветлело, но снег падал еще гуще. С заднего двора все еще не было вестей. Но вдруг подумала, что когда брат вернется, можно будет украсить парадную нишу цветущими в саду алыми камелиями.
Голая земля проглядывала только вокруг костров. Тонкий слой снега там был окрашен в алый цвет, отражая дрожащее на ветру пламя в проволочных корзинах.
Полностью окутанные снегом восточные горы постепенно начали одна за другой проступать из жидкой тьмы.
Зазвонили колокола храмов, расположенных в глубине и у подножия гор, дрожащие отзвуки разносились над кварталами Киото. Скопившийся на карнизе снег, словно от их прикосновения, со стуком опадал на землю.
Этот колокольный звон был сигналом к началу боя между Ёсиока Дэнситиро и Миямото Мусаси.
Как только слуха Но коснулся первый звук колокола, ее длинные ресницы вздрогнули. И в тот же миг резко напряглись плечи Нагано Дзюдзо и всех сидящих спиной к огню и устремивших свой взор в небо, в ту сторону, где находился храм Рэнгэоин. Каждый из этих людей, преодолев холодную пустоту небес, какой-то потаенной частицей своего существа остро ощутил, как сверкнули два белых клинка.
Необыкновенный воин Мусаси с пронзительным, горящим взором. И Ёсиока Дэнситиро, набычившийся, неспешно готовящий к удару свой меч, с гардой работы мастера Умэтада и с широкой выпуклой каемкой вдоль тупой стороны лезвия. Отчетливо, словно перед глазами, представились фигуры противников на фоне почерневших зданий, одним из которых был храм Рэнгэоин.
Там, по указанию Нагано Дзюдзо, скрывались за деревьями и зарослями ученики школы Ёсиока, человек десять из тех, на чью руку можно было положиться. В случае, если бы Дэнситиро получил ранение, они должны были немедленно вступить в бой. Разумеется, это противоречило гордой натуре Дэнситиро, и от него это скрывали.
Тогда же проявилось коварство Нагано Дзюдзо: сославшись на необходимость охранять фехтовальный зал, он укрылся в безопасном месте и ждал, пока ученики доставят ему весть об исходе боя. Логика подсказывала, что если Дэнситиро убьют, сам Нагано, как будущий зять Кэмбо, тоже будет вызван на бой с Мусаси, однако никто не знал, как он поведет себя в этом случае.
Его желание по возможности предотвратить падение дома Ёсиока было искренним в той лишь степени, в какой он рассчитывал использовать славное имя этой семьи в собственных интересах.
Если Дэнситиро победит, он, Нагано, объявит, что сам лично дирижировал событиями, чем поднимет свою репутацию в городской управе Киото. После должности стражника его ожидает звание чиновника по надзору за порядком. Такова была его ближайшая цель.
Когда растаял наконец колокольный звон, Нагано Дзюдзо принялся деловито расхаживать вокруг костров, как видно, он больше не мог сидеть спокойно. Уже давным-давно должен был решиться исход поединка. Даже если Дэнситиро потерпел поражение, Нагано чувствовал, что ему необходимо во что бы то ни стало убить Миямото Мусаси.
Слава меча Миямото Мусаси прогремела уже на весь Киото — это, и только это, занимало все мысли Нагано Дзюдзо.
Если бы удалось одолеть Мусаси, это возвысило бы и самого Нагано Дзюдзо. Если же этого сделать не удастся, то какая ему польза от семьи Ёсиока?
Женитьба на девушке из знаменитого рода, слава которого уже увяла, не сулит никакой выгоды. Женой Нагано могла стать только такая женщина, которая послужила бы опорой в его дальнейшей карьере. Пускай даже для нее ночь с ним не будет первой. К этому он был заранее готов, считая такого рода компромисс неизбежным.
Нагано Дзюдзо пришел в школу Ёсиока три года назад.
Жив еще был Кэмбо.
В фехтовальном зале царило оживление, поскольку со всех концов страны стекались сюда ученики, почитающие славу мастера. Но уже в ту пору Кэмбо возложил заботы о школе на братьев Сэйдзюро и Дэнситиро и на лучших своих учеников. Сам же он сидел в своей комнате и радовался стуку мечей и людской толчее в красильне.