— Не болтай, Мусаси — что такое?
Все тело Дэнситиро, уже готового ударить справа, как будто бы лишилось силы.
— Хочешь, наверное, спросить о причине?
— Не настолько, чтобы обращаться с этим к тебе.
— И все же я скажу. Причина в том, какого цвета твой наряд. Я слышал, что Кэмбо не выходил на серьезный поединок в платье такого цвета, как сейчас на тебе. Так что, если даже твой меч проворнее, ты уступаешь мне в осмотрительности. Ты проиграл. Посмотри на мое платье. Понял теперь? Ведь на мне материя Кэмбо! Вот почему я говорю, что победа за мной.
Эти слова Мусаси точно попали в цель и ранили воинское самолюбие Дэнситиро. Не о том была речь, выходил ли мастер меча Кэмбо на поединок в ограждающем от клинков наряде, окрашенном по его способу. Ясно было одно: отправляясь на бой, следовало предпринять все возможные меры предосторожности.
Пусть Дэнситиро порой казался грубым, душа у него была прямая, как оструганный бамбук.
«Да, верно. Стало быть, кончено…»
Так подумал он, наверное, в этот миг.
И тут Мусаси воспользовался своим преимуществом. Птицей подлетев к Дэнситиро, он с глухим стуком разрубил его от плеча до груди и легко спрыгнул с крыльца на землю.
На тонкий слой выпавшего снега со свистом, похожим на звук флейты, хлынула кровь. Дэнситиро из последних сил нанес удар, который лишь слегка прорезал шаровары Мусаси. Низко присев, он снова замахнулся мечом, но стал медленно ничком падать на землю прямо перед Мусаси, а тот смотрел на него точно дикий зверь.
Только после этого из укрытия в зарослях выбежали, размахивая мечами, ученики школы.
Дослушав до конца то, что рассказал Макино Сёбэй, пока ему перевязывали раны, Но быстро поднялась с места. Слезы на ее глазах уже высохли. Итак, со смертью Дэнситиро прославленная школа меча Ёсиока прекратила свое существование. Перед лицом тяжкого горя ей нельзя вести себя по-женски. Надо быть сильной.
На заднем дворе вдруг стало шумно. Среди учеников воцарилось смятение. Только Нагано Дзюдзо нигде не было видно — может быть, он ушел забрать останки Дэнситиро.
Но неспешно повернула к дому, а потом наискосок пересекла сад и зашла в красильню.
Утреннее солнце уже насылало сияющие стрелы на дома горожан. В разрывах снежного облака виднелось холодное и чистое синее зимнее небо. А под ним в полный цвет раскрылась камелия.
Зайдя в красильню, Но со спокойной сосредоточенностью стала подвязывать тесемками рукава. Она развела огонь под большим котлом, в котором была древесная кора.
— Итибэй, помоги, пожалуйста.
— Да!
Итибэй вскочил, словно его подбросило, и метнулся к поленнице. Он поспешил за Но, так как понял, что все это значит. Она будет красить полотно мино, тот самый отрез ткани, который Дэнситиро приготовил, чтобы заняться им после поединка с Миямото Мусаси. Но сочла, что это будет самой лучшей поминальной службой по брату. Огонь под котлом разгорелся на удивление быстро, и совершенно промерзшая Но возле него начала постепенно отогреваться.
— Итибэй, ты тоже иди сюда.
Голос был сдавленный, но ласковый, как обычно.
— Госпожа Но!
Итибэй изо всех сил сдерживался, но влага все же оросила его щеки. Он прижал к лицу полотенце.
— Нам нельзя плакать, Итибэй. Самые главные слова произнес воин Миямото Мусаси. И может быть, пасть от его руки было брату в радость? Чтобы победить врага, мало обладать умением. Предусмотрительность, расчет также входят в воинскую стратегию, верно? И Но с благодарностью думает о том, что великий стратег Мусаси явился на поединок в черном от мастеров Ёсиока.
Но сказала то, чего на самом деле не думала.
Хотя отчасти истинные ее чувства все же были заключены в этих словах.
Воин Миямото Мусаси, убивший одного, а потом и другого ее брата, каждый из которых был в свой срок главой дома Ёсиока…
Да, если бы Но владела мечом, она хотела бы воздать Мусаси за содеянное хоть одним ударом, изо всех сил, что у нее есть. И это отличало ее от обычных девушек. Она была дочерью мастера боя.
Миямото Мусаси… Он виделся ей с занесенным для удара мечом, в языках яркого пламени, подобно воинственному демону Ашура…
Он, наверное, рад, что покончил с братьями Ёсиока.
Слуха Но, глубоко в груди замкнувшей свое горе, достиг шум на заднем дворе, который становился все сильнее.
Теперь, когда не стало и Дэнситиро, пора было бы усвоить горькие уроки, однако среди учеников все громче раздавался клич: «Убить Мусаси!»
Неужели в этом и состоит «воинская честь»?
Да, если что-то покатилось вниз, то пока не упадет на дно — не остановишь…