Кэт хотела закричать на него. Ей необходимо исправить его. Если ей удастся выбраться из этого, она сделает... что?
Не похоже, что сможет пожаловаться на него мамочке, не так ли?
У нее ее нет.
Проклятье.
Ублюдок опустился ниже, практически лежа на ковре рядом с ней, чтобы мог смотреть ей в глаза.
Чтобы она могла смотреть ему в глаза.
Твердый янтарь, сверкающий в зеленых джунглях, сверкающий, как огонь, и стирающий зрачок, и белки его глаз, смотрел на нее. Черные полосы разделили его бронзовую плоть, первичные полосы, как их называли. Первичные следы тигра будут появляться вдоль его тела от лица до лодыжки. Это будет совершенно сексуально, подумала она, раздраженная тем, что даже думала об этом
Он просто смотрел на нее так, как казалось, всегда. Грэм не ухмылялся, не насмехался, просто смотрел на нее в ответ. Кэт никогда не знала эту его часть. Она чувствовала это несколько раз в исследовательском центре, скрывающуюся под убийственной яростью, но она так и не появилась. И теперь, когда увидела это, полностью поняла, почему его имя может заставить ученых Совета дрожать от страха. Что создал доктор Фостер, когда создал это существо.
Грэм покачал головой, и на его лице появилось насмешливое неодобрение.
– Я так разочарован. Я хорошо тебя тренировал, котенок. Намного лучше. Что, черт возьми, случилось?
Разочарован? Он разочарован?
Тяжелое дыхание покинуло его губы, когда Кэт не ответила. Но мудак знал, что она не может говорить.
Она ненавидела его! Прямо сейчас Кэт ненавидела его.
– Давай, детка, давай поднимем тебя с пола.
Он наконец поднялся на корточки рядом с ней, его руки скользнули под нее, чтобы поднять.
Она была вялой. Невозможно напрячься, говорить или даже кричать, когда вес руки начал сжимать запястье.
Агония была неописуемой.
Реальность немного отступила. Все вспыхнуло и взорвалось вокруг нее, когда боль взорвалась по ее нервной системе, усиливаясь от паралича, снова и снова взрываясь через ее чувства.
На секунду Грэм замер. Затем осторожно, очень осторожно, когда мучительные, беззвучные вопли сокрушительной боли пронзили ее голову, он скользнул одной рукой под ее запястье, чтобы поддержать его.
Его глаза были прикованы к ней, когда он поднял ее, наблюдая за ней, и она подумала, может ли Грэм увидеть там боль. Мог ли он чувствовать не только ее, но животное внутри нее, кричащее в агонии.
«О, боже, это больно. О, боже, Ги...», – не думая она расплакалась на нем, как всегда делала в лабораториях.
Как она часто делала в своих кошмарах.
Жесткое рычание, изобилующее гневом, вырвалось из груди, к которой она прижималась.
–Они умрут за это, котенок, – слова, которые прозвучали у нее в голове, шокировали ее его способностью связываться с ней там. – Они умрут мучительно.
Грэм положил ее на кровать, прислонив голову к подушке, его взгляд все еще был прикован к ее. Осторожно, почти с благоговением, он в последний раз положил ее руку на кровать, убедившись, что запястье удобно устроено, чтобы максимально облегчить боль.
– Бедный котенок, моя Кэт,–его тон был пронзительной, гортанной яростью. – Ничего, детка, у них не будет больше шанса снова причинить тебе боль.
Не будет больше шанса причинить ей боль?
Что он сделал?
Подняв руку, Грэм провел кончиками пальцев по ее щеке, и даже среди боли появилось слабое ощущение удовольствия.
Он собирается свести ее с ума, сделать такой же безумной, как и он сам.
– Ты моя, – сказал Грэм ей, его голос стал жестче, когда он посмотрел ей в глаза. – Мой котенок. Никто другой не может причинить тебе вред таким образом, не поплатившись за это. То, что я сделал, то, что я сделаю, это мое право, как твоей пары.
Никто, кроме него, верно?
Грэм посмотрел на нее сверху вниз.
– Я никогда не причинял тебе вреда физически, – ответил он. – Никогда, ничего не сделаю тебе, Кэт. Неважно веришь ты или нет.
Когда этот сумасшедший наркотик улетучится, она купит билет так далеко от него, что ему потребуется целая жизнь, чтобы выследить ее. Она должна была сделать это при первом слухе, что сумасшедшая бенгальская кошка выслеживает кого-то в пустыне.
Грэм по-звериному хмыкнул.
– После всей твоей тяжелой работы, чтобы привлечь меня к себе? – спросил он. – Я уже нашел тебя, ты знаешь.
Она убьет его.
Он просто усмехнулся, когда Кэт напрягалась от наркотика, удерживающего ее неподвижной.
– Они подождут меня так же, как заставили ждать тебя, – пообещал он тогда. – Давай сейчас посмотрим, какой ущерб был нанесен, чтобы я мог позаботиться о мусоре в другой комнате.
Было больно.
Она хотела умолять его быть осторожным, хотела закричать, когда его прикосновение приблизилось к ее запястью. Как раз перед тем, как сквозь нее промчался взрыв боли, он остановился.
– Сломанное запястье, – прорычал Грэм, тяжело дыша и покачав головой. Он медленно двигал кончиком пальца, едва прикасаясь к коже, к ее пальцам.
Переместившись к другой руке, он проверил ее, затем ноги. И все же он смотрел ей в глаза. Даже когда она не могла видеть его, знала, что он смотрит на нее.
Может ли она перенести это, если он причинит ей боль дальше? Она ожидала этого. Подобное все еще может произойти. Грэм дьявол во плоти. Заставить ее поверить в то, что он не будет раздвигать барьеры сенсорной агонии только для того, чтобы сломать их.
– Такое недоверие, котенок. Я монстр, которого мир вечно будет знать, если тебя заберут. Ты – все то немногое, что удерживает меня в разуме. И ты мне не доверяешь? –насмешка в этой мысли окрашивалась в темный, полностью хладнокровный разум, логику и беспощадный голод по вражеской крови, этот ужас пронесся сквозь нее.
Он передвинулся к ее шее, ключице.
Теперь Кэт могла видеть его глаза.
Ярость смешалась с безумием и эмоциями, которые она не могла определить.
Его рука поднялась, вытянув один палец, и пока она наблюдала, смертельно острый, сильный коготь тянулся от кончика, расщепляя кожу, когда он все больше появлялся на виду.
Да, ловкий трюк. Она тоже могла это сделать. Без крови, окрашивающей ее ноготь.
Его губы изогнулись, когда почувствовала его, она действительно почувствовала его, каким-то образом слилась с ним, читая наполненную болью насмешку и страх.
Опустив руку, он разрезал ее платье прямо посередине.
Шелк разошелся в разные стороны, обнажая грудь, обнаженную плоть ее киски. У нее никогда не было кудрей между бедрами. Как и у всех самок Пород, волос на ее руках, подмышках, ногах и между бедрами не существовало.
Она должна быть полностью смущена. Кэт знала, что должна быть. Она никогда не обнажалась ни перед кем, особенно перед мужчиной. Она все еще была девственницей, хотя сомневалась, что это состояние останется надолго, если ее предыдущий отклик на него был какой-то подсказкой.
Наклонившись ближе к ней, Грэм уставился на область чуть ниже ее груди. Его кончики пальцев изучили ее, проверяя измененный цвет кожи, прежде чем снова взглянул на нее.
– Оно не сломано, – пообещал он.
Затем его глаза, горящие золотом, вернулись к ее груди. Оттуда его глаза сузились, опустившись ниже, прослеживая путь до ее бедер, когда Кэт смотрела на него со своей периферии, пытаясь скрыть свой страх перед тем, что он сделает, от связи, которую он установил, находясь в объятиях зверя, которым стал.
– Не тогда, когда ты не в состоянии сражаться, – отрезал он, разъяренный моментом неуверенности, которую она почувствовала. – Черт возьми, Кэт, какой бы соблазнительной ты ни была, мое единственное намерение – убедиться, что тебе не нужна медицинская помощь, прежде чем я позабочусь о тех паразитах, которые осмелились это сделать.
Его губы покраснели от ярости, полосы на его лице стали чернее, чем в прошлый раз, как будто они становились светлее или темнее в зависимости от уровня его гнева.
Он перевел взгляд на ее бедра и ее холмик, и она знала, что он нашел там слабые следы шрамов.
Кончик пальца коснулся верха холмика, ощущение было другим, таким горячим и сильным, что яростное удовольствие излучало эхом боль в ее запястье и областях, которые Рэймонд пнул.
– Ты расскажешь мне, как это произошло, – прошептал он, звук был слишком тихим, чтобы его услышать. – Никто не помечает то, что принадлежит мне, и остается безнаказанным.
Я собственноручно их наказала.
Койот, который напал на нее, как она подозревала– по приказу Рэймонда, чтобы наказать, несколькими годами ранее, обнаружил, что у него течет кровь на шее, когда проснулся в пустыне несколькими ночами позже. Кэт не позвонила Неизвестному, она нашла его сама и отомстила. Он посмотрел на нее в последний раз, сожаление мерцало в его взгляде.
– Ты превратилась в красивую женщину, котенок, – прорычал Грэм, накрывая ее тело простыней.
Кэт все еще могла видеть его, когда он двигался, протягивая руку к сумке, которую она не знала, что он положил на пол. Ему понадобилось всего несколько минут, чтобы показать ей шприц, который он держал в одной руке.
– Это ослабит действие паралитика. Твоя способность двигаться вернется гораздо быстрее, и это ослабит боль сломанного запястья. – Он прислонил его к ее шее и активировал инжектор. – И любой ублюдок из Совета, настолько глупый, чтобы снова сделать тебе инъекцию, обнаружит, что это мало на тебя влияет. Считай это прививкой.
«Грэм всегда был за прививки»,– вспомнила она.