Никакой домашней работы сделано не было, и я не выспалась. Лёжа на спине, я не сомкнула глаз и всё представляла себе неразгаданного юношу и представляла. Первые два урока, просидев как в тумане, я прижимала руку к карману, в которой припрятала то, по чему могла хоть как-то найти похитителя моего покоя. Как я дошла до школы, как собралась с утра? Я смутно стала воспринимать происходящее. Когда я пришла ночью, дома все ложились спать, и я незамеченной дошла до спальни. Но что теперь? Я не могла думать ни о чем, кроме как о таинственном парне с оторвавшимся от рукава знаком буддийского монастыря. Я ничего о нем не знала, и он не сделал ничего сверхъестественного. И всё-таки… всё-таки любопытно посмотреть в глаза человеку, который это сделал. Просто взглянуть на него, чтобы понять, испытываю я равнодушие, ненависть, симпатию, отвращение, презрение? Но неужели же он монах? Это было нелепо и претенциозно. Я включила компьютер, как только оказалась дома, чтобы узнать что-нибудь о «Тигрином логе».
Это было самым непопулярным, что я могла спросить у интернета и поисковиков в нем. На данное словосочетание мне выдало единственную статью, и то на экскурсионном сайте храма Хэинса: «Тигриный лог — буддийская школа боевых искусств, в своё время имевшая расцвет, но теперь находящаяся на стадии закрытия. С самого момента её основания в неё принимались только мужчины, дававшие обет безбрачия. Они должны были жить аскетической жизнью, познавать мудрость искусства боя, буддизма и никогда не покидать стен монастыря, если только их не призывал государь на защиту родины. Умелые воины, они сыграли свою роль в истории нашей страны. Но устаревший по современным меркам устав и крайняя строгость монастырских правил свели на нет приток новобранцев. На данный момент монастырь собирались ликвидировать, но спонсорские деньги поклонников этого места открыли возможность для поступления двадцати неофитов из разорившихся семей и мальчиков-сирот, и после небольшого ремонта, монастырь ожидает маленькое возрождение». Я посмотрела на дату обновления — статистика выдана летом. Итак, в Тигрином логе живет двадцать молодых людей, каждый из которых потенциально может быть тем, кого я хотела узнать в лицо. Все они прибыли недавно, не в силах поступить в университеты, которые не могут оплачивать, не имеющие будущего, всё что они могли — это стать монахами-аскетами, взамен чего обретут кров и пищу. И, учитывая, что мы живем не в эпоху Чосон, и войн не предвидится, вряд ли президент позовет их в армию, а это значит, что они попали за стены монастыря навсегда. «Мне нужно последнее воспоминание» — сказал он, давший мне самое первое, как-то связанное с мужчинами. И его голос, ускользающий и непонятный, всё ещё щекотал мой слух.
Я полистала картинки с борцами-буддистами. Выдавало совершенно различные типажи, от лысых тайцев в оранжевых одеждах, до японских ниндзя в черном. Какими могут быть монахи-воины двадцать первого века? Способными к слепому вожделению — вот что безусловно. Перед тем, как забыть о мирской жизни, молодой человек захотел поцеловать девушку. Его романтизм, который я сама только что сочинила, покорил меня до глубины души. Он стал рыцарем, которого я встретила и тут же потеряла. Всё ещё лазая в интернете, я остановила перед собой картинку из фильма «Воин Пэк ТонСу». Длинноволосые и с мечами, суровыми лицами и стальными нервами — настоящие мужчины, какие перевелись в молодом поколении. Такие ли они там, на одной из высот Каясан? Смогу ли я с ним встретиться или туда нельзя входить так же, как выходить оттуда? Завтра был выходной в школе, и я целеустремленно полезла узнавать расписание автобусов до Хэинса. Оттуда по тропе вверх, около часа пешком, кажется — отец когда-то рассказывал, как гулял там в молодости с друзьями, — и я предстану перед тем, кто нарушил мой скромный быт провинциалки, переставшей хотеть быстрее уехать в Сеул или ещё куда-нибудь, к шумной суете мегаполисов, где любят лишь эффектных, ярких и выделяющихся, а такую, как меня, могут заметить только здесь, в Тигрином логе, безысходность которого толкает на отчаянные поступки.