Поставив затвор на предохранитель и закинув карабин за спину, Павел подошел к елке, высмотрел на площадке продолговатую ямку и, встав на колени, сдул с нее весь пушистый снег. Он увидел отпечаток олоча, подшитого рубчатой подошвой, вероятно, от покрышки мопедного колеса. Такие подошвы многие охотники подшивают теперь на кожаные улы — и мягко ходить, и не скользко, хоть с горы, хоть на гору, да и подошве износу нет. Смутно догадываясь о происшедшем здесь, Павел, чтобы проверить свою догадку, отломил еловую ветку и начал сметать ею снег с площадки — под снегом всюду проступали пятна крови. Все больше удивляясь, он увидел еще одну лапу и обглоданную кость, кажется, шейный позвонок. Концы фаланг на лапе были не обгрызены, как казалось на первый взгляд, а ровно срезаны в суставах ножом... Павел внимательно огляделся кругом и заметил на стволе светлую полоску — след свинцовой пули. Жакан ободрал кору на высоте колена. Стрелял человек стоя — пуля прошла чуть под углом сверху вниз. Павел прикинул, откуда удобней всего было стрелять в стоящего за елкой тигра, получилось, что стрелял не ближе и не дальше того молодого густого ельничка. До него метров тридцать — удобная дистанция даже для самого плохого ружья. Поднявшись с колен, Калугин принялся громко сзывать тигроловов.
— Ну, понятная картина, — осмотрев место происшествия, сказал Евтей. — Там, за ельничком, стоит избушка, я, когда сюда подходил, заметил крышу ее между деревьями. Видно, тигры, пересекая распадок, там, вверху, услышали собачий лай, ну и пришли сюда собачатиной полакомиться. Ну а собака их учуяла, стала лаять. Тут хозяин или хозяева к ельничку подошли, убили тигра, шкуру ободрали, все шито-крыто!
— А обглоданные кости? Почему они так далеко, в разных местах, а не в куче здесь? — спросил Павел.
— Все просто, Павлуха, ободранного своего собрата тигр побоялся рядом с избушкой есть, а утаскивал его по частям подальше, чтоб никто ему не помешал. Как съел всего, так сразу без задержки и ушел. Охотники не ожидали, что кто-то подойдет к избушке по тигриным следам, вот и бросили мясо без опаски: местечко тут, вишь, какое уремное?
— Чтоб им пусто было, паразитам! — выругался Савелий. — Четыре дня гонялись за тигром, а пришли к костям!
— Дурачье! — презрительно сказал Николай. — Напакостить грамотно не сумели — ведь река рядом, взяли бы уж да замели следы, в прорубь ведь можно было тигра по частям спустить — и дело с концом! Никакого криминала! А теперь вот криминал, да еще какой — тысяча рублей штрафа с конфискацией оружия, с лишением права на охоту.
— Надо ишшо доказать сперва, — неуверенно возразил Савелий. — Вишь, следов-то свежих нету, охотники поди убегли из зимовья?
— Так ведь это, отец, просто выяснить, кто они и откуда. Сейчас придем в зимовье, и все станет ясно. Прихвати-ка, Павел, эти костомахи с собой, они у нас как вещественное доказательство будут, — начальственным тоном сказал Николай.
Павел недовольно поморщился, но поднял кости и, зажав их под мышкой, побрел вслед за Лошкаревыми.
Зимовье оказалось неподалеку от ельничка, на самом берегу реки. Свежих следов вокруг избушки не было — это подтверждало предположение Савелия, что охотники «убегли». Зимовье было новое, рубленное в прошлом году и крытое толем.
— Не наших охотников работа, — определил Евтей. — Рубили халтурно, паз не выбирали — бревна впритык, да и стропила не по-нашему сделаны.
— Это, однако, с верховьев охотники, из Кругликовского промхоза...
— Ну вот, видишь теперь сам, что нетрудно установить, чье зимовье, — торжествующе подхватил Николай. — Кругликовский промхоз известен, а промхозу известно, разумеется, кто охотится в этом зимовье, — вот тебе и все следствие!
— Видно, как шкуру сняли с тигра, так на другой день и смотались отсюда, — сказал Евтей, подходя к двери.
В зимовье оказалось чисто и уютно: с двух сторон возле стен нары; между ними — большое окно с двойной рамой; стол слева от двери, перед маленьким, как амбразура, оконцем. На стенах висело три полотенца; в щель бревна были воткнуты три зубные щетки и три ложки, на гвоздях над оконцем — три кружки. Три спальных мешка, лежащих на нарах, тоже свидетельствовали о том, что охотников в зимовье было трое.
Павел взял лежащий на нарах журнал «Огонек» и прочел вслух фамилию подписчика: «Федюков».
— Ну вот, пожалуйста, еще вам одна улика! — торжествующе сказал Николай. — Фамилия одного браконьера известна, остальные сами отыщутся...
— Это, конечно, сынок, ежели взяться теперь за энто дело — тут и искать нечего, сразу найдут. — Савелий повернулся к брату: — Ну чо, Евтеюшко, чо делать будем?