Тигроловы удивленно переглянулись. Павел, сдерживая улыбку, чтобы не досадить уже расстроенному Савелию, отошел в сторонку и стал привязывать Барсика.
— Ты чо, Матвеич, сурьезно у нодьи никогда не ночевал? — после минутного молчания угнетенно спросил Савелий.
— Даже не слыхал, что это такое, — охотно подтвердил Непомнящий. — Это что, вроде как балаган или табор, по-вашему?
— А у костра ты когда-нибудь ночевал, Матвей Батькович? — строго спросил Евтей.
— Не-ет, у костра я тоже не ночевал: дурных нету — туберкулез подхватывать. Я все больше по байрачкам ночую.
— Значит, говоришь, все больше по байрачкам ночуешь? — Евтей укоризненно посмотрел на сникшего Савелия. — Ну-ну, правильно делаешь, Матвей Батькович...
— Матвеем Фомичом меня величают.
— Вот я и говорю, Матвей Фомич, правильно делаешь, что по байрачкам охотишься. — Евтей весело подмигнул вовсе сникшему Савелию. — По байрачкам оно, конечно, сподручней. Ну ничо, счас вот попьем чайку, напилим дровишек, подремлем, поспим, брюхо почешем и завтра до следующего зимовья как-нибудь дошкандыбаем, вот и день пройдет.
— Ничо-о, ребятки, ничо-о, — не замечая Евтеева издевательского тона, продолжал Непомнящий, закрывая дверцу разгоревшейся печки. — Счас мы зимовьюшку прогреем, чайком побалуемся. На-ко вот, молодой человек, ведерко, Павлом тебя звать, кажись? На-ко, Павел, посуду, говорю, да сбегай по воду.
С улыбкой приняв из богатырской ручищи Непомнящего ржавую десятилитровую банку из-под томата, заменяющую ведро, и черный от многолетней копоти чайник с отбитой во многих местах эмалью, заткнув за пояс топор, Павел с удовольствием пошел на речку.
Остаток дня тянулся нескончаемо долго; тигроловы от нечего делать напилили и накололи дров на неделю, отремонтировали надломленную стропилу, законопатили тряпьем щели изнутри в прогнивших углах избушки, подмели в ней пол и навели порядок. Вечером Непомнящий с достоинством принялся рассказывать им о том, как он лет пять назад убил жаканом громадного медведищу. И, чем больше рассказывал он о своих охотничьих подвигах, тем сильней убеждались тигроловы в том, что имеют дело не с профессиональным охотником и даже не с опытным любителем, а просто с обыкновенным крестьянином, если не боящимся тайги, как огня, то уж, во всяком случае, приходящим в нее без удовольствия, лишь в угоду корысти.
— Слушай, уважаемый Матвей Фомич, где ж ты работал до пенсии? — поинтересовался Евтей. — Ручищи у тебя, смотрю, как стяжки ореховые — не кузнечным ли делом занимался?
— Руки-то! Руки ничо-о — не жалуюсь, слава богу. — Польщенный, Непомнящий умиленно посмотрел на свои мощные, как лопаты, ладони. — Я этими руками доволен. А работал я, уважаемый, на хорошей работе — кочегарил в больнице да еще складом заведовал. Работка непыльная, дай бог каждому! — В голосе его звучали горделивые нотки: — На полторы ставки, по двести сорок рубликов в месяц выходило, да еще вот ружьишком, капкашками опять же прирабатывал — тоже, ежели с умом, доходец немалый. В прошлом году вот пенсию сто двадцать рублей отхлопотал.
— И долго ты проработал в этой доходной должности?
— Долгонько! Двадцать пять годков, ни меньше ни больше.
— А чего ж дальше работать не стал — и пенсию получал бы, и оклады свои?
— Оказия вышла! — Непомнящий помрачнел лицом, тяжело засопел. — Котельную, что была при больнице, ликвидировали и подсоединили к другой, интернатской, а там кочегаров полон штат.
— Ну, пошел бы на другую работу, — продолжал со скрытой усмешкой расспрашивать Евтей. — Твоими ручищами кувалдой махать.
— Не-е, с кузнечным делом я не связывался, да и зачем после пенсии работать — здоровье надрывать? Ежели бы за кузнечное дело платили бы сотни три...
— Ну, а кадровым охотником почему не оформишься?
— Еще похлеще придумал, — вяло отмахнулся Непомнящий и посмотрел на Евтея так страдальчески, как смотрят на безнадежно больного. — Кадровому охотнику надо план большой выполнять, да потом папоротник, да всяки разны травы да коренья собирать — комаров да клещей кормить. А то еще не простой клещ укусит, а энтот, как его? Энцефалитной, от которого помирают или уродами делаются. Не-ет, уважаемый, я до законной своей пенсии дожил, слава богу, и дальше сам себе хозяин — потихоньку, полегоньку — вот и буду прирабатывать. — Колючие глазки Непомнящего масляно заблестели. — Завтра на след вас выведу — пять червонцев в кошельке. Разве не заработок? Заработок!
— А может, с нами заодно и тигров пойдешь ловить? — стараясь придать своему голосу как можно больше серьезности, предложил Евтей.