Павел не то чтобы испугался — просто все в нем до последней малой жилочки словно перевернулось и тревожно напряглось. Этот жуткий леденящий рык точно взрывом разметал-рассеял прежний Павлов азарт — одна только мысль стучала теперь: «Не струсить! Не подвести Евтея!» И, повинуясь этой мысли, он готов был бежать сейчас за Евтеем хоть в жерло вулкана...
Вот опять отчаянно взвизгнула собака — на этот раз это голос Амура, — зацепил тигр, видно, и его. Отвлекая внимание зверя на себя, злобно залаял Барсик. Лай собак, рычание тигра, тяжелое дыхание бегущих через бурелом охотников, бородатые сосредоточенные их лица, массивные кривые рогатины на плечах, темный лес, мертво лежащие на земле валежины, пауками вздыбленные и застывшие выворотни — все это мгновенно отпечаталось и накрепко вошло в сознание Калугина чрезвычайно напряженной, угнетающей, но вместе с тем и чем-то необъяснимо притягательной картиной, — так бывает, вероятно, когда идешь по краю пропасти — и страшно, и хочется заглянуть в нее...
Обойдя наконец бурелом и выбравшись на чистую прогалину, охотники увидели стоящего там тигра; метрах в пяти от него, нервно дергая хвостом, злобно лаял Барсик — весь бок его был в крови. Амур лежал сзади зверя и тоже лаял, но не злобно, а скорей обиженно, с подвывом и повизгиванием, точно жаловался. Барсик, не переставая лаять, медленно и осторожно подступал к рычащему зверю. Оглушительно рявкнув, тигр метнулся на собаку, но Барсик, мгновенно отскочив, стремглав пустился прочь, а сзади ловил уже длинный тигриный хвост Амур. Круто развернувшись, тигр с ревом бросился ловить Амура, но тот уже стоял далеко в стороне и готов был отбежать еще дальше. Тем временем Барсик, сделав полукруг, вернулся на прежнее место. Эту слаженную работу собак Павел, несмотря на свое крайнее волнение, тоже успел отметить. Но дальше все замелькало с быстротой неудержимой: тигр, повернув голову, коротко, с какой-то особенной злостью рявкнул и, задрав хвост, помчался вдруг галопом, но не на собаку, а на приближающихся к нему людей.
— Сымай котомки! Становись рядком! — властно скомандовал Евтей, освобождаясь от котомки и выступая вперед с рогатиной наперевес.
Вмиг сняв рюкзак и перекинув карабин с плеча за спину, Павел оказался рядом с Евтеем. Еще мгновение — и близко с Павловой рогатиной выставили свои Савелий и Николай. Краем глаза Павел попытался увидеть пятую рогатину, но ее не было ни справа, ни слева...
Ловким движением Евтей набросил на конец своей рогатины пустой дерюжный мешок. А тигр между тем, не обращая внимания на наседавших сзади собак, стремительно надвигался — неукротимый и зловещий. Все ближе! Ближе! Ближе! Вот уже видны его злые глаза, оскаленная пасть и прижатые к затылку уши.
— Держись, ребята! На прыжок идет! Я его отвлеку, а вы не зевайте, — прозвучал твердый и спокойный голос Евтея.
— Здоровый, черт! — заметил Савелий.
— Старайся, Павелко, на бок его сбить, когда он мешком отвлечется. Да не лезь вперед! Я приму его на себя, потом уж кидайся и ты.
— Крепко упрись, Евтеюшко, на тебя, на тебя идет! Не зевай, ребяты! Ишшо, ишшо подпусти его, Евтеюшко!
Потому ли, что Евтей стоял крайним и чуть впереди остальных, по другой ли причине, но, Павел это ясно видел, тигр бежал прямо на него, именно его злобно прожигал глазами, именно на него готов был обрушить всю свою накопившуюся ярость и силу...
Евтей стоит не шелохнувшись, выставив перед собой рогатину, чуть согнулся, напружинился, не сводя глаз с оскаленной тигриной морды, ждет какого-то особого момента. Перед самой рогатиной тигр резко затормозил всеми четырьмя лапами, широко распахнув пасть, оглушительно рявкнул, присел, собираясь прыгнуть, и в это же мгновение Евтей толкнул рогатину с висящим на ней мешком прямо в тигриную морду, но зверь с непостижимой быстротой и ловкостью перехватил лапами мешок и рогатину.
— Нава-ли-ись!! — истошно закричал Евтей, пытаясь вырвать рогатину.
Но, прежде чем раздался крик Евтея, Павел уже выцелил тигра и, чуть присев, вложил в рогатину всю силу ног, рук и корпуса, толкнул рогатину в тигриную шею и, к своему удивлению, увидел, как зверь легко опрокинулся на бок, замахав лапами, дико вращая глазами, клокоча и хрипя оскаленной красной пастью, попытался вывернуться и легко бы это сделал — Павел это сразу почувствовал и потому закричал с отчаянием:
— Навались! Увернется сейчас, увернется-а!!
— Доржи, Павлуха! Доржи! — откликнулся Савелий словно бы откуда-то издалека, но вдруг оказался рядом, и толстая ясеневая его рогулина обхватила и придавила к земле могучую тигриную грудь, а с другой стороны осторожно уже обхватывала и удерживала тигриный пах рогулька Николая. Евтей, вырвав наконец свою рогатину из звериных лап, придавил ею живот тигра. Тигр глухо рявкал, хрипел и отчаянно извивался, пытаясь сбросить с себя обхватившие и придавившие его рогатины.