Лили даже не обиделась на это оскорбление, обдумывая его предложение. Действительно, путешествовать в карете герцога было куда безопаснее, чем в почтовой. Она даже позволила себе помечтать о том, как его рука опять обовьет ее стан, а она положит голову ему на плечо. Мягкое покачивание кареты убаюкает их обоих, но он не выпустит ее из объятий, охраняя ее покой. Она мечтательно вздохнула. Его план был слишком заманчив. К сожалению, в нем не были учтены некоторые детали. Ее тетя Амелия была уже три года как в могиле, причем она сроду не жила в Западном Викомбе, и, наконец, сам герцог ни в коем случае не должен узнать о том, куда она направляется на самом деле.
Она должна была уйти отсюда во что бы то ни стало.
– Вы и так многое для меня сделали, – сказала она, отчаянно пытаясь придумать какие-нибудь разумные доводы. – Я не моту злоупотреблять вашим великодушием. Элис и я прекрасно доедем и в почтовом дилижансе. Единственная опасность, которая нам угрожает, – это скука, неизбежная в дальних поездках. И вам совершенно ни к чему утруждать себя долгой утомительной дорогой в Западный Викомб, милорд. Если вы действительно так обо мне беспокоитесь, я попрошу отца обязательно известить вас о том, что я благополучно добралась до места. Конечно, мне было бы очень лестно, если бы вы проводили меня до «Двух лебедей», но, боюсь, вас могут там узнать. Вы ведь знаете, какая толпа собирается обычно возле гостиниц, когда отъезжает дилижанс. И к тому же вы еще не одеты. Времени уже совсем не осталось. Я думаю, нам разумнее отправиться одним.
Ремингтон сдвинул брови и пристально на нее посмотрел.
– Я все решил. Лили. Вы и шага не сделаете из этого дома, покуда я не переговорю с вашим отцом. Можете расположиться здесь, в библиотеке, или подняться в комнату для гостей. Учитывая, что ни вы, ни я еще. не спали этой ночью, я бы настоятельно советовал вам отдохнуть. Лично я намерен соснуть часик-другой перед встречей с вашим отцом. Поскольку вы, видимо, предпочтете переодеться в нечто более удобное для сна, я распорядился отнести ваши вещи наверх, в вашу комнату. Отдыхайте спокойно – я распорядился, чтобы один из моих людей дежурил у вашей двери. Не желаете ли выпить чаюиливина, прежде чем подниметесь к себе?
Теперь пришел черед Лили нахмуриться.
– Я немедленно ухожу.
– Неужели я вынужден буду снова все повторять? – Герцог выразительно закатил глаза. – После бессонной ночи я становлюсь обычно ужасно раздражительным. Я предложил вам вполне разумное решение ваших проблем. До тех пор, пока я не смогу лично доставить вас в Западный Викомб, вам лучше быть здесь – это надежней, чем почтовая карета. А теперь решайте: либо вы поднимаетесь к себе в комнату, либо остаетесь в библиотеке. Так или иначе, сам я через пятнадцать минут ложусь спать. Итак, что вы предпочитаете?
– Я хочу уйти отсюда! – Ее глаза наполнились слезами.
Увидев его лицо, Лили подумала, что, возможно, ей стоило сразу разреветься. Ее слезы произвели совершенно неожиданный эффект. Надменная уверенность герцога мгновенно сменилась тревогой и некоторой растерянностью. Он робко и неуклюже погладил ее руку.
– Вы слишком расстроены, Лили. Я прекрасно вас понимаю… вам столько пришлось сегодня пережить.
Она заплакала еще горше. Ремингтон, не выдержав, заключил ее в свои объятия. Она тоже его обняла, уткнувшись лицом в атласный воротник, такой теплый и мягкий. Однако, прижимаясь щекой к нежной ткани. Лили явственно ощутила под нею твердое крепкое тело, почувствовала его жар… Искушение… вот как оно выглядит. Она сейчас растает у него на груди, признавая свое окончательное поражение, всецело вверяя себя его заботам.
Нет, он не должен догадаться о том, что она сейчас чувствует… Ее отец будет вне себя, когда узнает, что она была здесь. А что он скажет герцогу, когда тот предложит проводить ее в «безопасный дом в Западном Викомбе»? Скорее всего этого дома попросту не существует.
– Сейчас не может быть и речи ни о каких почтовых дилижансах, – сказал он. – Я провожу вас наверх. Вам необходимо хоть немного поспать, чтобы прийти в себя после выпавших на вашу долю испытаний. В любом случае, уже почти рассвело, вы уже не успеете доехать.
– Успею, – не отступалась она, хотя было ясно, что только чудо могло помочь ей теперь вовремя добраться до постоялого двора.
– Не успеете, – мягко возразил он и, взяв ее на руки, вынес из библиотеки.
У Лили закружилась голова. От того, что ее подняли, или от того, что именно этот человек держал ее на руках, бережно прижимая к своей груди. Она начала вырываться.
– Отпустите меня сейчас же! Вы ведете себя… неподобающе!
– Совсем наоборот. – И не обращая внимания на ее сопротивление, понес наверх. – А вот намерение вашего отца, который решил отправить вас в почтовой карете, действительно можно назвать неподобающим.
– Но вы же ничего не понимаете!
Он насмешливо взглянул на Лили, затем пинком открыл одну из дверей. И они вошли в уютную спальню, по-видимому, предназначавшуюся для дам. Здесь пахло лавандой. Он довольно небрежно опустил ее на кровать и отошел, скрестив руки на груди.
– Я понимаю гораздо больше, чем вы думаете.
От его уверенного тона у нее тревожно забилось сердце. Может, она в запальчивости сказала что-нибудь лишнее?
– Вас ведь беспокоят мои истинные намерения, ради которых я, по-вашему, не выпускаю вас.
– Истинные намерения? – переспросила она, с облегчением вздохнув. Кажется, ее тайне пока ничего не угрожало.
– Да, да, именно так. – Он отошел к камину и принялся рассеянно переставлять статуэтки, стоявшие на каминной доске. – Многие мужчины не упустили бы возможности воспользоваться подобными обстоятельствами. – Он обернулся. – Но я не из этой породы. Не бойтесь, я буду охранять ваш покой с не меньшим усердием, чем ваш отец. Вернее, даже с большим, если учесть его странные идеи относительно всяких почтовых карет. – Он поднял руку, предупреждая ее уже готовую сорваться с языка отповедь. – Мы очень плохо начали наше знакомство вчера вечером на балу. Я знаю, что оскорбил ваши чувства. Поэтому, прошу вас, примите мою заботу – хотя бы как попытку загладить вину. Завтра я отвезу вас в Западный Внкомб, а когда вы оттуда вернетесь, мы сможем начать все сначала. И прошу вас – забудьте о том, что произошло на балу у Эшландов. Окажите мне такую милость.
О чем Лили совсем сейчас не думала, так это об их злополучной встрече у Эшландов. Как бы ей выбраться из этого дома и доехать до Брайтона, не угодив при этом в Западный Викомб, вот что сейчас занимало все ее мысли. В окнах забрезжил розоватый утренний свет. Всходило солнце. Девушка сокрушенно вздохнула. Так хорошо они с отцом все продумали. А этот упрямый Ремингтон окончательно все запутал.
– У вас нет иного, выбора, только остаться здесь, – словно читая ее мысли, сказал герцог.
Она продолжала глядеть в окно и, не оборачиваясь, ответила:
– Это вы не оставляете мне выбора.
Лили не слышала, как он подошел ближе к кровати. Вздрогнув от неожиданности, она почувствовала, как он взял ее за подбородок, как бы призывая посмотреть на него.
– Не бойтесь меня, Лили. Я просто хочу, чтобы вы были целы и невредимы.
Его пальцы коснулись ее щеки. Она наконец подняла ресницы и встретилась с ним глазами… И едва не потерялась в бездонной глубине его взгляда. Все чувства, которые он разбудил в ее душе, сейчас разом захлестнули ее: гнев и восхищение, тоска и желание, ревность и надежда. И неважно, чего тут было больше: ее безудержная тяга к этому человеку оставалась прежней.
Его ладони нежно обхватили ее лицо, он притянул ее к себе. Завороженная его взглядом, она вспомнила о бедных мотыльках, которых неведомая сила толкает к пламени, и оно опаляет им крылышки. Лили медленно закрыла глаза и судорожно вздохнула. Это пламя могло сжечь и ее.