Она чуть двинулась, стараясь прижаться к нему еще ближе, и почувствовала его руки на своей талии. Он осторожно приподнял ее и усадил напротив себя.
– Я думаю, Джек уже все приготовил. Можно идти.
Ремингтон помог ей выйти из кареты и затем обнял одной рукой за талию и так не отпускал от себя, пока они шли через двор к входу в здание. Хотя было уже довольно темно, во дворе кипела жизнь. «Медное кольцо» оказалась довольно большой гостиницей. Здание было каменным, трехэтажным, почти по самую крышу заросшим плющом. У входа их уже ждал Джек со своим неизменным красным платком на голове. Он проводил их в комнату на втором этаже.
Комната была небольшой, но светлой и уютной, во всем убранстве чувствовалась женская рука. Пол был застелен цветастым ковром, возле окна расположились столик и два кресла. Покрывало на кровати было заткано розами. Лили перевела взгляд с кровати на высокую фигуру мужа и с улыбкой подумала, что его ноги скорее всего будут свешиваться. Эта мысль немного развеселила ее, но тут она вспомнила, что сегодня ночью ей предстоит разделить с ним эту постель.
Почти сразу Джек принес огромный поднос с обедом. Вслед за ним один из слуг герцога принес вещи. Отдав распоряжения на ночь и наказав быть готовыми завтра на рассвете. Ремингтон позволил слугам удалиться. Они остались одни.
Лили ела без всякого удовольствия, она очень утомилась, и после целого дня, проведенного в карете, ее немного подташнивало. У герцога же аппетит был отменный, судя по тому, с какой скоростью он поглощал еду. Они почти не разговаривали, ибо рот герцога был почти все время занят, однако взгляды, которые он бросал на Лили, сильно ее будоражили. Когда же она отодвинула в сторону почти не тронутую тарелку с жарким, он со знакомой ей уже повадкой поднял бровь и спросил:
– Вы не голодны?
Лили пожала плечами.
– Обычно я мало ем в дороге.
– Может быть, вам нездоровится?
– Нет, просто я не хочу есть. – Она поднесла к губам бокал с вином и сделала небольшой глоток. Вино было лучше, чем она ожидала, и она отпила еще.
– Так как вы все-таки себя чувствуете? – Он положил вилку и нож и испытующе посмотрел на нее, ожидая ответа.
– Прекрасно. – Ее несколько удивил его внезапный интерес к ее здоровью. Не зная, что еще сказать, чтобы успокоить его на этот счет, она отпила несколько глотков вина.
Он отодвинул тарелку и наклонился вперед. Понизив голос и внимательно глядя ей в глаза, он спросил, заметно волнуясь:
– Вам все еще тяжело после вчерашней ночи?
Смысл его слов дошел до нее не сразу. Но когда она поняла, что он имел в виду, то была так поражена, что поперхнулась вином и закашлялась. Герцог протянул через стол руку и принялся заботливо стучать ее по спине. Первый же удар оказался таким сильным, что Лили чуть не уткнулась носом в стоящую перед ней тарелку. Между третьим и четвертым ударом ей удалось все-таки перехватить его руку, иначе он мог проломить ей спину! Пытаясь сохранить гордое достоинство, она поставила бокал с вином на стол и взяла салфетку, чтобы вытереть слезы, вызванные кашлем и смехом.
– С вами все в порядке?
– Я это переживу. Вы гораздо сильнее, чем себе представляете, милорд… Майлс. Я все время забываю называть вас по имени. Это вполне естественно. Ведь с тех пор как себя помню, я знаю вас только как герцога Ремингтона. А знаете, мне очень нравится ваше имя. Думаю, я скоро к нему привыкну. А как вас обычно звали ваши родители?
Ремингтон откинулся на спинку кресла и улыбнулся.
– Вы, случаем, не стараетесь избежать ответа на мой вопрос?
– По-моему, нет. – Она с невинным видом взглянула на него своими огромными глазами. – Я же сказала вам, что я это переживу. А это как раз и означает, что со мной все в порядке… и будет в порядке дальше.
– Это простодушное выражение одно из ваших наиболее очаровательных, мое сокровище. Но я слишком хорошо вас знаю, чтобы вы могли меня одурачить вашим притворно-невинным видом. Вы прекрасно поняли, о чем именно я вас спрашиваю.
Лили опустила глаза и, внимательно рассматривая небольшую лужицу вина, пролитого ею на скатерть, тихо сказала:
– Я прекрасно себя чувствую во всех отношениях.
Он поймал ее руку и прижал к губам ладонь.
– Вы говорите мне правду, Лили? Мне бы не хотелось снова причинять вам боль. Если вы не совсем готовы, то мы можем подождать до… до следующей ночи.
– Вы никогда не причиняли мне боли, – сказала она тихо. Однако, поймав его вопрошающий, проницательный взгляд, поспешно добавила: – Ну, может быть, совсем немного, когда стучали по спине.
Тревога на его лице сменилась улыбкой.
– Я так люблю вас, Лили, все эти ваши шуточки.
Лили сжала губы, но не удержалась – все-таки сказала ему то, что рвалось с ее языка уже давно:
– Как вы думаете, придет когда-нибудь день, когда вы сможете любить меня просто так? – Его губы дрогнули, и улыбка сбежала с лица. Он встал и, взяв Лили за руку, поднял с кресла.
– Я хочу, чтобы, между нами всегда была только правда, Лили.
Она чуть покачала головой, чувствуя, что предпочла бы немного лжи взамен горькой правды.
– Если вы не можете сказать мне ничего хорошего, лучше вообще ничего не говорите.
– Нет, Лили. Я не хочу, чтобы вы заблуждались или когда-нибудь обвинили меня в том, что я обманул вас. Я хотел бы, чтобы наши отношения строились на доверии и взаимопонимании. А то, что вы называете любовью, редко сочетается с этими двумя вещами. Я бы даже сказал – никогда. – Он ждал, что Лили ответит, но она упрямо молчала, явно не соглашаясь. Он горько усмехнулся. – Я давно убедился, что романтическая любовь существует только в сказках. И еще я убедился в том, что у этого слова очень много значений. И поэтому мы часто обманываем сами себя, вот как вы теперь. Например, я люблю клубнику со взбитыми сливками, но это совершенно не значит, что я по уши влюблен в нее или что клубника всегда будет моей любимой едой. Вы понимаете, что я хочу сказать?
– Я поняла, что я для вас нечто вроде десерта. – Она обхватила пальцами его запястья и попыталась снять его руки со своих плеч. – А еще я поняла, что вы считаете мои чувства по-детски наивными.
Он сокрушенно вздохнул.
– Я все-таки причинил вам боль.
– Как вы проницательны. – Лили шагнула вперед, толкнув его в плечо. Удивленный, он чуть посторонился. – Я же люблю вас… чурбан вы бесчувственный! – Она опять толкнула его, заставив отступить. – И вы лгали мне прошлой ночью. Вы сказали, что мы будем любить друг друга. Я честно выполнила свою часть договора… а теперь я поняла, что то, чем мы занимались, это совсем не любовь. Я действительно сгорала от любви к вам, а вы… вы всего лишь выполняли супружескую обязанность. – Она ткнула пальцем его плечо и с укором произнесла: – Вы заставили меня поверить, что я что-то значу для вас, а на самом деле прошлая ночь ничего для вас не значила, вы просто… использовали меня!
Он схватил ее руку прежде, чем ее пальчик снова негодующе ткнулся в его плечо.
– Я – использовал? Я – лгал? Что вы такое говорите… И я не позволю вам оскорблять вашими домыслами нашу первую брачную ночь только потому, что ваши чувства оказались задеты.
– Но высами только что сделали это, ну а поскольку у вас чувств нет, то и задевать было нечего. – Она яростно взглянула на него. – Ну? Что вы можете сказать в свое оправдание?
– Вы не правы, Лили.
– Не права? Ну конечно, меня любят, возможно, даже так же, как клубнику со сливками… Я вовсе не просила возводить меня на пьедестал, но надеялась, что буду значить для вас немного больше, чем лакомое блюдо! С чем еще мне придется делить вашу любовь? Про еду выяснили, но у вас, наверное, есть любимые сапоги или какой-нибудь великолепный рысак… Ну, тут уж я не претендую на первенство, спасибо хоть приняли на вторую роль…
Он рванул ее на себя, так что она почти уткнулась лбом в его грудь.
– Это не так, и тебе это прекрасно известно!
– Ничего мне не известно! – Она отвернулась от него, но он развернул ее к себе, заставил поднять глаза.
– Я никогда не испытывал ни малейшего желания целовать какой-нибудь ананас, или свои сапоги, или лошадь.